Компиляция. Введение в патологическую антропологию - [41]
С наступлением ночи на берегах Ганга собираются двуногие стервятники. Кто в нищенских одеяниях, кто и вовсе без одежды, они движутся к привычному месту своих сборищ, освещая себе путь смердящими факелами. Факела сальные. Пламя факелов какое-то жидкое. Вероятно, плотность сгорающего жира не высока. Нежный жир. Человеческий. «Агорапанти!» — время от времени выкрикивает кто-нибудь из этих грязных лохматых существ. «Агорапанти!» — вторит ему нестройный хор остальных. Это слово связывает их воедино. Словно пароль. Агорапанти. Ничего безобразного. Некоторые вооружены баграми. Багры нужны для того, чтобы, зайдя по пояс в воду, вылавливать ими проплывающие мимо обгорелые трупы. Очень удобно, на самом деле. Мясо уже доведено до полуготовности, значит, долго жарить его не придется. А можно и так, полусырым. Нынче случился хороший улов. Сегодняшняя пища еще недавно была молодой женщиной. Пышных форм. Такие здесь в цене. И хватит на всех. У каждого с собой объемистая фляга с дрянным виски. Скорее всего — самодельным. Вонючим. Но крепким. Разжигающим внутри священный огонь Шивы. Безмозглого говнюка, умеющего произносить всего лишь одно слово: — «Агорапанти!». Ничего безобразного. Но и прекрасного — ничего…
Как бы там ни было, человеческая натура тяготеет к красоте. Тяготеет настолько страстно и безудержно, настолько слепо и безмозгло, что способна обнаружить ее даже в наигнуснейших своих проявлениях. Воплотить ее в произведениях искусства, воспеть в одах и гимнах.
Самсон разрывает пасть льву. Сверхчеловеческое напряжение в мельчайших подробностях воссоздает сложный ландшафт его обнаженного тела. Изумительно, какими внешними данными одаряет иных природа. Этот засранец явно не изнурял себя многочасовыми тренировками в зале фитнесс-клуба и не ширялся стероидами, сводя на нет свою мужскую состоятельность. Таким уродился. Как говорится, ангел чуваку на лоб плюнул. Какие торжественные струны заставляет звучать в душе созерцание победы человека над яростным и могучим зверем. Прямо воспаряешь над землей, гордясь собственной принадлежностью к людскому племени. Любуясь ею. Но чем гордиться-то, блядь?! Любоваться — чем?! Неприкрытым живодерством?! При всех прочих равных, зверушку можно было бы умертвить и более гуманным способом. Придушить, в конце концов. Ну нет, как же! Надо же непременно из**ся, выдумку и фантазию приложить…
Красота…
Ладно, допустим, есть что-то величественное и достойное восхищения в преодолении тех или иных сил и обстоятельств, которые априори мощнее тебя. Ловчей. Быстрее. Безжалостней. Но мы шагнули дальше. Мы возвеличили и воспели тысячи побед иного рода. Победу равного над равным. И даже победу сильного над слабым.
Империи планетарного добра лихо и артистично расправляются с карликовыми оплотами зла. Неимоверно опасными в своей карликовости. То, что этим оплотам хочется лишь, чтобы их оставили в покое и позволили им жить, и не то, чтобы жить, как им хочется, а просто — жить, — никого не ебет. Стрекочат камеры операторов, скрипят писательские перья. Очередной бравурный марш, очередной киношедевр о героизме Голиафа, вопреки глупой легенде прикончившего-таки злокозненного Давидку, еще один пронзительный роман о высоких и красивых человеческих чувствах, которые обнажила война.
Какая мерзость, Господи! Нет в войне ни красоты, ни проникновенности, ни героизма. Есть только кровища и грязь. Грязь, перемешанная с кровищей. Есть вспоротые животы и намотанные на штык кишки. Те же кишки, свисающие с колючей проволоки позиционных ограждений. Есть оторванные противопехотными минами конечности. Есть сотни и тысячи квадратных миль, ставшие одной братской могилой после ковровой бомбардировки. Нет любви. Нет нежности. Есть ненависть и лютое желание выжить. Больше ничего. Жертвующий собой ради других меньше всего помышляет о героизме. Просто инстинкт самосохранения, выдохшийся из-за постоянного нервняка, уступает место другому, более древнему, почти рудиментарному. Ведущему свое происхождение со времен первых социальных микроорганизмов. Но обладающему дремучей и неведомой сокрушительной силой — инстинкту сохранения популяции. Все остальное приходит потом. Много позже. Если выживешь. Кто воевал, или хотя бы видел войну живьем, а не на экране мультиплекса, тот знает.
Мы опоэтизировали войну. Нашу неизлечимую язву. Язву, которую каждый из нас носит в себе. Каждый из нас рождается с незримым сгустком крови в младенческом кулачке, сведенном гипертонусом. Чужой крови, добытой в бою, состоявшемся неизвестно где и когда. Аттила был честен и ничего не скрывал.
Орудийный расчет передвижной ракетной установки состоит из двух или трех человек. В зависимости от ее модели и огневого потенциала. Эту установку обслуживают двое. Уже неделю они находятся на стационарной позиции в предгорьях. Предполагается, что где-то в горах обосновались мятежники. Если можно назвать мятежниками людей, живущих на своей земле. Защищающих ее от чужаков, таких, как эти двое. В задачу расчета входит наблюдение за вверенным им сектором и немедленное уничтожение противника, если таковой обнаружится в поле зрения. В горы никто не суется. Накладно. Горы покрыты густыми лесами. Зелень насыщенная, яркая. И небо… Такого неба нет больше нигде в мире. Ни в одном из миров, сколько бы их не сотворил Всевышний. На закате горы кажутся черными. На закате многое может казаться черным, но у этих гор даже чернота особенная, не похожая ни на одну другую черноту. Такие горы дарят долгую жизнь друзьям и немедленно отнимают ее у врагов. Потому и не суются. Только наблюдают за горами сквозь хищные жерла всевидящей оптики.
Удалось ли мне запустить первые механизмы для того, чтобы изменить историю? Безусловно. Тело становится сильнее, возможностей больше. Осталось только добраться до нужных сведений и получить независимость от рода. Как и планировал. Вместе с тем, я стал замечать почти неуловимые вещи и, возможно, что пространство-время изменится гораздо сильней, чем я мог предполагать.
Мальчик, который когда-то мечтал парить в небесах словно птичка, оказался на самом дне. Любящие родители убиты, а его жизнь висит на волоске. Но что, если ему удастся получить второй шанс? Сможет ли он разгадать тайну своей семьи и отомстить? Открыв для себя мир, который намного больше, чем он мог себе вообразить, где ему придётся противостоять демонам и богам, обычный смертный ищет свой путь к бессмертию!
Они странствовали в галактике тысячелетия, изучали и создавали жизнь на планетах. Гуру не живые и в то же время живые. Их сознание спрятано в искусственных кластерах Айн, но в свое время скопированная память с живого организма была активирована. Книга повествует историю нелегкого пути. Началось все с простого чипа, который люди использовали для контроля нервной системы, а потом проснулся фантом эмоций, за ним чтение мыслей, снов и вот уже память открыла свою тайну. Но это был только первый шаг для создания Гуру и осознания своего страха человеком.Содержит нецензурную брань.
Фантастика по с элементами мира EVE и навеяно произведениями многих авторов, пишущих про Содружество. Я взял только технологии для развития Земли. С Содружеством иногда пересекаюсь, но это не главное.
СИНГУЛЯРНОСТЬ (очень научная фантастика). Насколько далеко может зайти человек в попытке обрести новые знания? Что таится за гранью известного? Может, совсем не то, что он ожидает найти? К чему приведет неуемная жажда новых открытий? А если случится так, что всё их величие уже просто некому будет оценить?
Здесь безумие плотно переплелось с Силой, и одно стало неотделимо от другого. Здесь СуперГерои так похожи на СуперЗлодеев, что по причиняемым разрушениям и не отличить. Это мир полный Сверхсил, Измененных, мутантов и щедро приправленный как магическими так и техно артефактами. А так же спецслужбами, мечтающими все это «богатство» контролировать. Мир, похожий на наш до 1971 года, в котором что-то пошло не так. Мир, которому не хватает знака «Осторожно, Суперы». Если, конечно, найдется смельчак, который рискнет его поставить… Примечания автора:.