Компаньонка - [8]

– Вы не слышали про «Денишон»? – Луиза тоже была поражена.

– Нет, – ответила Кора, надеясь, что они отстанут, если сказать внятно.

Мать и дочь переглянулись и уставились на Кору одинаковыми темными глазами. Сейчас они были совсем похожи.

– А зачем вы тогда едете? – приятным голосом, но с неприятной улыбкой спросила Майра. – Что влечет вас в Нью-Йорк?

Кора сглотнула. Надо было предвидеть этот вопрос и приготовить ответ. В голове замелькали расхожие штампы: статуя Свободы, иммигранты, бутлегеры, каморки под крышей, Бродвей.

– Театры, – ответила она. – Люблю хороший театр.

Луиза вздохнула с облегчением. Улыбалась она не как мать: с удовольствием, таким же искренним, как и ее презрение в начале.

– Это хорошо! Значит, вы не безнадежны!

Кора не поняла, как это расценить.

– Настоящий театр – это мировая штука. Я хочу сходить на все бродвейские ревю.

Кора приветливо кивнула. Театр так театр, она не против.

Майра повернулась к Коре:

– Забавно. Я вас что-то ни на одной пьесе ни разу не видела.

Кора попыталась вспомнить, когда в последний раз была в театре. Больше пяти лет назад. Она предпочитала синематограф: лица крупным планом. Титры можно читать.

– Она не сказала, что любит здешний театр, мама. – Луиза повернулась к Коре: – Вы же про хороший театр, да? И правильно делаете, что не ходите. Тут у нас ни играть, ни танцевать не умеют. Вот настоящее варьете я бы посмотрела!

– Я тоже, – сказала Кора. Они с Луизой улыбнулись друг другу. Кора подумала: надеюсь, Бродвей и вправду мне понравится.

– Луиза, дорогая, – сказала Майра, не сводя, впрочем, глаз с Коры. – Я очень рада, что вы подружитесь. Но нам с миссис Карлайл нужно еще кое-что обсудить.

Луиза посмотрела на мать, потом на Кору, как бы пытаясь отгадать, что именно они собрались обсудить. Так и не уловив, пожала плечами и удалилась. Проходя мимо стопки с книгами, она не глядя взяла верхнюю. Обернулась.

– Увидимся в июле. – Помахала рукой с книжкой и незаметно подмигнула Коре.

Майра изложила детали: Кора с Луизой будут жить в рекомендованных «Денишоном» апартаментах рядом с Риверсайд-драйв. Леонард уже купил билеты на поезд и полностью оплатил квартиру, но, предупредила Майра, лучше пусть Луиза думает, будто он платит еженедельно. За расходы отвечает Кора; при отъезде Леонард выдаст ей сумму на неделю и потом будет присылать по требованию. Денег не очень много, но особенно экономить не надо: пусть девочка почувствует себя в Нью-Йорке. Музеи, театр, рестораны и другие здоровые развлечения приветствуются.

Слушая все это, Кора немного смягчилась. Может, под Майриным высокомерием по поводу «Денишона» скрывается зависть или нормальная материнская тревога. Может, Майра сама хотела бы поехать с Луизой. Не так легко отпустить дочь с почти незнакомым человеком. Майра взяла на себя труд найти и выбрать компаньонку. Очевидно, она беспокоится. Может, просто боится, как любая мать.

Так что, уже прощаясь с Майрой в большой прихожей, Кора собралась с духом и сказала:

– Хочу, чтоб вы знали. – Она слегка ссутулилась – так она будет казаться пониже. – Спасибо, что рассказали про учительницу танцев, с которой Луиза не поладила. Но, честное слово, мне кажется, ваша дочь – замечательная девушка. Я слышала, она даже ходит в нашу церковь.

– Ходила, – сухо сказала Майра.

– О. Ну да. В любом случае, я вот о чем: не беспокойтесь, пожалуйста. Я сказала про театры, но уверяю вас, о главном я не забуду. Разумеется, Луиза – приличная девушка, но я буду за ней хорошо следить.

Майра воздела брови и улыбнулась, будто Кора сказала что-то смешное.

– Это Леонард настаивал на компаньонке, – пояснила она, распахивая дверь в солнечную жару. По-прежнему улыбаясь, ладонью прикрыла глаза. – Найти вас – его идея. А я просто хочу, чтоб она уехала.

Глава 3

Вокзал Юнион-стейшн был, наверное, самым изысканным зданием Уичиты. Еще сравнительно новый – построили за несколько лет до войны. Портал с гранитными колоннами и двадцатифутовыми стрельчатыми окнами. Внутри – роскошный зал, и этим ярким июльским утром мраморный пол исполосовали солнечные лучи. Люди с билетами и чемоданами деловито сновали из тени в свет. Под сводами гулко звучали шаги и разговоры. Кора, Алан и Леонард Брукс сидели на деревянной скамье у стены. Скамья была жесткая, с высокой спинкой, как в церкви, так что Кора сидела очень прямо, иногда бросая взгляды на большие стенные часы. Луиза ушла в уборную минут двадцать назад.

– У вас поезд Санта-Фе – Чикаго. – Алан смотрел в Корин билет. – На пересадку два часа. Это уйма времени. Но поезд лучше найти сразу, – он выразительно глянул на Кору и утер лоб носовым платком. – В Чикаго на вокзале такие толпы.

Кора кивнула, стиснув на коленях руки в перчатках. Она впервые приехала в Уичиту в семнадцать, буквально прямо с фермы. Поезд остановился на старом вокзале, который был куда меньше нового и не производил такого впечатления. И все же ее взбудоражила и растревожила толпа, и движение, и все эти модные женщины в корсетах, юбках с ремнями и английских блузах с высокими воротниками. Коре Уичита и сейчас казалась большой. Алан здесь вырос, толпа и суматоха были ему не в диковину, а кроме того, он ездил по всей стране на адвокатские конференции. И вот Алан – Алан! – говорит, что чикагский вокзал многолюден, а ведь ей завтра утром придется за два часа пересесть там на поезд до другого, огромного города, и все это – с юной спутницей на буксире.