Компания чужаков - [183]

Казино превратилось в заведение совсем уж сомнительного пошиба: голые девчонки в страусовых перьях. Проход наверх, в сад возле виллы Кинта-да-Агия, исчез, гору сплошь застроили домами. Они перекусили на набережной, Карл больше ковырял сардины, чем ел их. Издали Андреа показала ему тот дом, где жила с Луишем, а во второй половине дня они вернулись в город.

На следующий день в Эштремуше их встретила палящая жара. Они доехали на такси до здания внутри стен крепости и там отдохнули с часок. Спустились в город на ланч, отыскали темную прохладную ташка, где вдоль стен стояли глиняные белые кувшины ростом со взрослого мужчину. Здесь было полно португальцев и туристов, все сидели на деревянных скамьях и с аппетитом уплетали щедрые порции.

— Видишь этих людей? — обернулась к Фоссу Андреа.

— Вижу, конечно, — сдержанно ответил он.

— И что ты о них думаешь?

— Боюсь, как бы они не растолстели, — съязвил он. Ему-то эта опасность в жизни не грозила.

— Я думаю, им на все наплевать, была бы еда в тарелке и доброе вино в стакане и побольше народу вокруг. И это — неплохая жизнь, мне кажется.

Он кивнул и соизволил скушать кусочек жаренной на гриле рыбки с листочком латука.

Такси доставило их к маленькой церкви и кладбищу на окраине, среди шахт, где когда-то добывали мрамор. Узкая дорожка между надгробиями привела их к семейной усыпальнице Алмейда. Фосс приотстал, осматривая фотографии покойников: большинство фотографий были чересчур официальными и больше походили на снимки из полицейского досье. Он провел пальцем по искусственным цветам — одни из пластика, другие из ткани. Наконец Фосс нагнал Андреа, все еще недоумевая, зачем они пришли в это место. Она указала ему на фотографию Жулиану, выцветшую под многолетними дождями и солнцем. Фосс всмотрелся в лицо сына, прищурился, стараясь разобрать его черты.

— Ты так ничего и не спросил о нем, — заговорила Андреа. — И я решила начать с конца. В его конце твое начало… что-то в этом роде.

Фосс ухватился обеими руками за кованую решетку мавзолея и заглянул внутрь, где стояло множество гробов — их еще прибавилось за эти годы — и две урны на одной полке, прах Луиша и прах Жулиану. Андреа вынула старую фотографию и вставила на ее место привезенную с собой, более сохранную. Старую фотографию она отдала Фоссу, и они вместе побрели к выходу, Карл низко склонил голову над поблекшим снимком.

Перед входом в гостиницу Андреа свернула в сторону, провела Карла мимо церкви и статуи святой королевы Изабел, присела на крепостном валу, усадила его рядом с собой и вручила ему подарок. Карл развернул бумагу, увидел красивую африканскую шкатулку и поблагодарил Андреа смущенным поцелуем.

— Открой ее, — посоветовала она. — Главный подарок внутри.

Сверху лежала семейная фотография Фоссов. Дрогнувшей рукой Карл поднес к глазам фотографию, и все его исхудалое тело пронизал озноб, когда он вгляделся в эти лица, в этих четырех человек, которые так охотно позировали фотографу, радуясь своему родству, принадлежности к единой семье. Он пролистал отцовские письма, дошел до последнего, в котором отец просил его вытащить Юлиуса из Сталинградского котла. Он прочел это письмо от начала до конца, потом свое письмо Юлиусу и наконец письмо от одного из солдат, извещавшее о смерти брата. Неловко, тыльной стороной кисти Карл утер глаза.

— Я прихватила их с собой из твоей квартиры, когда убегала, — начала Андреа. — Лежала на крыше и слушала, как немцы обыскивают комнату. Я понимала, что больше у меня ничего не останется, поэтому письма надо было сохранить во что бы то ни стало. Но они принадлежат тебе. У тебя ведь тоже ничего не осталось.

Он покачал головой, устало уперся подбородком в грудь.

— Я потеряла тебя, Карл, — заговорила она, поднимаясь на ноги, глядя сверху вниз на его склоненную голову. — Казалось бы, ты снова вошел в мою жизнь, но на самом деле ты не вернулся. Что-то гложет тебя, и ни до чего больше тебе нет дела, но ты нужен мне, Карл! Я пытаюсь напомнить тебе, кем ты был раньше, потому что только ты один что-то значил для меня, только ты был для меня всем.

Они вернулись в отель. Карл, измученный, уснул на спине, прижимая к груди шкатулку, и содержимое ларчика просачивалось в него, словно лекарство или наркотик. К вечеру он проснулся, и они пошли в ту самую ташка, где ели ланч. На этот раз Карл спросил вина и пива, отведал сыра и оливок. Он заказал свиные щеки и дочиста съел мясо вместе с хрустящей корочкой. Он выбрал десерт — пирожное с засахаренными сливами, запил его кофе, а потом заказал багасу, чтобы припомнить резкий вкус спирта и то, как обжигающий глоток утолял его жажду полвека тому назад, в пору войны. Говорил он по-прежнему мало, но глаза его теперь смотрели на Андреа, а не мимо, он вбирал ее в себя, как будто увидел впервые за этот месяц. И хотя брови по-прежнему нависали низко и сумрачно, его взгляд уже не казался взглядом затравленного зверя.

Слегка опьяневшие, поддерживая друг друга, они перебрались в небольшое кафе возле сада и заказали агуарденте вэлью, напиток крепкий, но более рафинированный, более подходящий для стариков. Карл поднял рюмку и выпил за Андреа.