Комната волка - [2]
– Что значит «ого»? – переспросил он. Но Дали его не слушал. Он буквально уткнулся носом в стену, чтобы рассмотреть мельчайшие детали рисунка Нико.
– Ты нарисовал это маркером? – поинтересовался он. – А не пробовал здесь обвести дважды?
В общем, Дали внимательно изучил рисунок и пришёл в восторг. Он всё время хвалил Нико и давал советы.
Папа чуть не взорвался от злости.
5
С того дня отношения между Нико и отцом испортились окончательно.
Нико было плевать на его слова и поступки. Он отказывался слушать и точка.
Отец снова вызывал маляра, маляр снова закрашивал рисунок. Нико снова начинал рисовать.
Вызов. Папа бросил ему вызов. Пусть вызывает маляра ещё хоть тысячу раз. Нико было всё равно.
Он будет рисовать несмотря ни на что.
6
Клаудия сидела на скамейке и смотрела на Нико, чуть опустив голову.
– По-моему, ты переборщил, – заявила она.
Её платье развевалось на ветру. С каждым порывом ветра от него исходил запах лимонов, неба, лета. Казалось, это платье удерживало на небе солнце, которое в тот закатный час пыталось скрыться за деревьями.
– То есть? – переспросил Нико. – В каком смысле переборщил?
– Твой отец, Нико… Знаешь, я его немного понимаю…
– Что ты понимаешь? – Нико резко встал. – Что?
Он отвернулся от Клаудии. Затем он достал из кармана нож и начал вырезать что-то на дереве.
Клаудия молчала. Она краем глаза наблюдала за ним, но молчала. Нико чувствовал на себе её обжигающий молчаливый взгляд.
Наконец он фыркнул и развернулся.
– Может, хватит смотреть на меня?
Тишина.
– Ты как моя мать.
Клаудия отвела взгляд. Теперь она разглядывала деревья и ворота парка, город, который темнел с каждой минутой.
Нико заметил, что она слегка тряхнула головой. Он вздохнул, сел рядом с ней и дотронулся до плеча. Клаудия не обернулась. Она по-прежнему смотрела на уходящее солнце, только солнце её не волновало. Она сосредоточилась на нём, чтобы не смотреть на Нико, потому что такой Нико ей не нравился.
– Ну ладно тебе, – сказал Нико, поцеловав её в шею. Он почувствовал, что Клаудия вздрогнула и отпрянула. Так улитка прячет свои рожки, если дотронуться до неё пальцем.
Загорелся фонарь. Стайка мошек с глухим стуком билась о стекло.
«Ну же, Клаудия, – подумал Нико. – Ты же знаешь, что я не специально». Он снова поцеловал девушку. И снова ничего. Улитка.
– Ты же знаешь, я иногда срываюсь. У меня такой характер. Что я могу поделать? – Он посмотрел на Клаудию, надеясь услышать что-нибудь. – Эй, ну поговори со мной.
Но Клаудии уже не было. Она была далеко – вместе с солнцем, уходящим за горизонт. Она сама была этим далёким исчезающим солнцем. Остался лишь Нико. Он был как насекомое. Глупое противное насекомое, пленник фонаря.
Нико в последний раз посмотрел на Клаудию.
И ушёл не оглядываясь.
7
Нико вернулся домой в час ночи или даже позже.
Он услышал скрип на кухне.
– Нико, это ты? – спросил отец.
Нико ускорил шаг. «Оставь меня в покое, папа, отстань».
– Нико…
Он поднялся в свою комнату и запер дверь. Ну уж нет, он не будет тратить время на разговоры с отцом.
Нико услышал шаги папы на лестнице, его голос.
– Нико…
«Считай, – мысленно приказал себе Нико. – Считай до десяти. Если досчитать до десяти, папа перестанет тебя звать…» «…Один, два, три…»
– Нико…
«…четыре… пять…»
Тишина.
«…шесть…»
Нико услышал, что папа ушёл.
Он рухнул на кровать и уставился в потолок. Он думал о Клаудии, её лимонном платье, о заходящем солнце. О том, что она отвернулась от него, о том, каким равнодушным было её лицо, и ещё – что её больше не было. Из-за неё Нико чувствовал себя таким одиноким. И злым.
Нико закричал. Ему было плевать, услышат ли его родители. Ему было всё равно, даже если он разбудит соседку. Он должен был кричать. И он кричал.
8
Когда на следующее утро Нико спустился вниз, он увидел отца в прихожей.
– Ну? – спросил папа.
– Что «ну»?
С кухни доносился звон тарелок и чашек. Мама готовила завтрак.
– Во сколько ты вчера вернулся?
– Вчера? Откуда я знаю. В полночь или в час.
– В два часа десять минут.
В два часа десять минут? Чёрт, Нико не думал, что придёт так поздно.
– Какая тебе разница? – огрызнулся Нико.
Папа прищурил глаза.
– Тебе шестнадцать, Нико, а ты приходишь, когда на часах десять минут третьего. Большая разница.
Нико склонил голову.
– Ладно, па, мне пора в школу.
Папа не шевельнулся.
– Нико, – крикнула мама с кухни. – Ты что, не позавтракаешь с нами?
– Нет, ма, я должен идти. Я опаздываю.
Нико снова посмотрел на папу. Тот всё ещё стоял с выражением лица, как у Клинта Иствуда. В фильмах с этим актёром побеждает тот, кто дольше другого не отводит взгляд и потом стреляет.
Нико смотрел на отца, давая понять, что он тоже умеет стрелять. «Ну, па? Что будем делать? Так и простоим здесь весь день? Мне нужно в школу, или ты хочешь, чтобы я остался дома? Хорошо, я буду только рад».
Папа вздохнул и отошёл в сторону, не сводя с него глаз.
«Бах! Ты труп, па».
Нико повернул ручку и вышел.
Он даже не обернулся. Как только его нога коснулась тропинки в саду, все домашние проблемы остались позади.
Нико достал телефон и открыл переписку с Лео.
Л е о: Привет, братишка, ты где?
Н и к о: Дома, сейчас выхожу.
Л е о: Сейчас? Что ты натворил?
Шестнадцатилетнего Дарио считают трудным подростком. У него не ладятся отношения с матерью, а в школе учительница открыто называет его «уродом». В наказание за мелкое хулиганство юношу отправляют на социальную работу: теперь он должен помогать Энди, который испытывает трудности с речью и передвижением. Дарио практически с самого начала видит в своем подопечном обычного мальчишку и прекрасно понимает его мысли и чувства, которые не так уж отличаются от его собственных. И чтобы в них разобраться, Дарио увозит Энди к морю.
Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо. Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической. Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов. В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью. Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.