Комната страха - [10]

– Вы поймите, Николай Иванович, что теперь любой предмет в этом доме может служить уликой. Если мы с вами сейчас что-нибудь здесь выпьем, то вполне можем уничтожить важную улику. Хотя, откровенно говоря…

– Ладно, хватит нам откровений! – резко сказал Гуров. – У нас тут убийство нарисовалось. Дело исключительно серьезное и, надо сказать, весьма неприятное. Попрошу и вести себя соответственно.

– А я о чем? – жалобно простонал Пивоваров. – Если я сейчас не выпью, то у вас тут два трупа будет. Я с детства крови боюсь до судорог. И мертвецов тоже. Со мной на похоронах обязательно обморок случается.

Как бы в подтверждение своих слов, он тут же медленно сполз по стене на пол, сел на грязный бетон и уронил голову на грудь.

– Только этого нам еще и не хватало! – в сердцах сказал Гуров. – Стас, сделай же что-нибудь, пока этот деятель тут все следы не затер! Выволоки его на двор, что ли… Разрешаю немного даже по физиономии смазать – для тонуса. Но не перестарайся смотри!

– Я не перестараюсь, – пообещал Крячко, направляясь к раскисшему референту. – Я в самый раз.

Он бережно подхватил Пивоварова под мышки и поволок вон из гаража. Тот не мешал себя перемещать и только едва слышно попросил по морде все-таки не бить.

– У меня работа такая, – объяснял он печально. – Мне с разбитой мордой нельзя.

Они скрылись за воротами, а Гуров присел на корточки возле трупа. Крячко, в сущности, был совершенно прав – насчет орудия убийства сомневаться не приходилось. Испачканная засохшей кровью, с прилипшими к ней волосами, тяжелая монтировка валялась на полу в непосредственной близости от трупа, да и характер повреждений на черепе жертвы недвусмысленно указывал на применение именно такого тупого и твердого предмета. Удар был нанесен с приличной силой – все лицо убитого перемазано кровью и исковеркано. Трудно назвать даже примерный возраст погибшего.

– Хотел бы я знать, кто это вообще такой? – недовольно проговорил Гуров. – Хотя есть у меня предчувствие, что это не Ликостратов, а совсем наоборот.

Немного подумав, он решил все-таки проверить карманы погибшего и уже протянул было руку, как вдруг снаружи раздался пронзительный визжащий звук, завершившийся короткой паузой, а затем гулким грохотом металла.

– Ну и где эта падла! – во всю силу легких заорал кто-то во дворе.

Голос был совершенно незнакомый Гурову, наглый и пропитой. Но встревожил его не столько голос, сколько последовавший за выкриком шум, уж очень он смахивал на звуки самой настоящей драки – смачные шлепки, хеканье, топтание по асфальту и прочие признаки настоящего мужского противостояния.

Гуров вскочил и без раздумий выхватил из наплечной кобуры пистолет. С определенного момента в этом странном доме все было предельно серьезным, и вряд ли стоило благодушествовать.

Гуров выскочил из гаража. Ворота во двор были распахнуты настежь, а между столбами, как застрявшая в горле кость, торчал незнакомый черный «Мерседес». Разумеется, возник он в этом месте не сам по себе, а по воле каких-то весьма живых хлопцев, которые, покинув машину, уже активно внедрялись на территорию Ликостратова. Гурову некогда было их разглядывать, но то, что парни эти не были интеллектуалами, было ясно сразу. Они предпочитали физические упражнения на свежем воздухе. Чем-то похожим занимались они и сейчас. Во всяком случае, кулаки их так и свистели в воздухе.

Было их четверо, хотя один почему-то уже лежал, зато остальные трое вовсю наседали на яростно отбивающегося Крячко. Полковник, прижавшись спиной к стене дома, держал оборону, раздавая направо и налево крепкие удары, но положение его с каждой секундой становилось все проблематичнее. У него не было даже времени подать голос.

На этом фоне совершенно куда-то потерялся референт Пивоваров, но, по правде говоря, Гуров о нем в эту минуту даже слегка подзабыл. Нужно было выручать друга.

Гуров бросился к дерущимся и на бегу выстрелил в воздух.

– А ну, прекратить немедленно! – заорал он.

И поскольку этот крик остался как бы гласом вопиющего в пустыне, Гурову пришлось прибегнуть к мерам чисто физического воздействия. А проще говоря, хорошенько врезать рукояткой пистолета по бычьему затылку одного из драчунов, оказавшегося к нему ближе всего. Он старался не переусердствовать, но, видимо, ярость, клокотавшая в нем, неудержимо рвалась наружу. От его удара противник сразу же распластался на асфальте, уткнувшись носом в пыль и нелепо раскинув руки.

В ту же секунду ободренный поддержкой Крячко провел удачный хук и привел в состояние грогги еще одного драчуна. Но зато последний, движимый каким-то отчаянным упрямством, успел ногой, обутой в подкованный ботинок, сильно пнуть Крячко в коленную чашечку. Крячко споткнулся и скорчился в три погибели, но в тот же миг Гуров завернул нахалу за спину руку и сунул под нос дуло пистолета.

– А ну-ка, угомонись! – зловеще произнес он. – Мозги вышибу!

Гуров, конечно, слегка преувеличивал свои намерения, но полагал, что некоторая красочность в данном случае не помешает. К тому же он был чертовски зол и, надо сказать, растерян. Никаких мало-мальски разумных объяснений происходящему он не видел, и это страшно его раздражало.