Комната спящих - [46]

– Идемте, Майкл, – сказал я. – Уложу вас в кровать.

Когда мы пришли в палату Чепмена, дверь я открыть не смог. Первой мыслью было, что она заперлась сама собой, – как дверь в отделение, только наоборот. Все же я приложил усилия, и наконец дверь стала поддаваться. С другой стороны к ней было придвинуто что-то тяжелое. Поднапрягшись, я открыл дверь настолько, что смог протиснуться внутрь, и обнаружил, что проблема была в кровати Чепмена. Сам забаррикадировать ею дверь он бы точно не смог. Я взялся за спинку и вернул кровать на обычное место.

Чепмен ждал снаружи, не сводя глаз с собственных тапок. Я уложил его и сделал укол амитала натрия.

– Простите, доктор Ричардсон, – со вздохом произнес он. Глаза Чепмена закрывались сами собой. – Насчет ножа. Я не хотел… – Чепмен поглядел на мою руку.

– Знаю, Майкл. Вы не нарочно. А теперь отдыхайте.

– Как вам кажется, это она? Девушка. Вернулась мне отомстить.

– Не знаю, Майкл.

Чепмен закрыл глаза и через две минуты уже храпел. Я обошел палаты других пациентов. К счастью, все спали. Потом перевязал порез и отправился в женское отделение. Одну из больных снова тошнило, пришлось убирать. В подвале было тихо. Никому из пациенток сны не снились. Уже спокойнее и вдумчивее обойдя оба отделения и комнату сна, я остался доволен – все было в порядке.

Снова очутившись в вестибюле, я опустился на нижнюю ступеньку и попытался собраться с мыслями. Под елкой лежали темно-зеленые иголки, в воздухе приятно пахло хвоей. Казалось, в голове не было ни одной мысли, мной овладела странная апатия. Волнения и страхи этого дня будто истощили мою способность испытывать эмоции. Я позволил себе прислонить голову к перилам, и все вокруг уплыло далеко-далеко. Больше всего хотелось закрыть глаза и уснуть.

Сначала я не обратил внимания на этот звук. Он представлял собой просто фоновый шум. Но потом я выпрямился и стал прислушиваться. Звук становился все громче. Это было что-то механическое… Мимо едет машина. Тональность мотора все время менялась, ведь водитель ехал по неровной местности. Я встал, пересек вестибюль и отпер дверь.

Звезды скрылись, падал легкий снег. Мощные фары освещали низкие кусты и вереск, а между тем машина въехала на едва заметную подъездную дорожку. Наверное, Мейтленд передумал и все-таки решил прийти к нам на помощь из Норфолка. Вспомнив, как щепетильно Мейтленд относится к опрятному внешнему виду, я поспешно поправил галстук, застегнул пиджак. Яркие лучи фар ослепляли, я не мог разглядеть ни саму машину, ни водителя. Прищурился, сделал ладонь козырьком, но и это не помогло.

Машина затормозила прямо напротив меня. Я почувствовал исходящее от нее тепло и запах выхлопных газов. Двигатель рыкнул в последний раз и затих. Фары погасли. Открылась дверца, и вышел мужчина в пальто.

– Здравствуйте, Ричардсон.

Это был Осборн. Неровной походкой он приблизился ко мне. На шее болтался белый шелковый шарф, в руке была зажата бутылка.

– С праздником!

– Черт возьми, Осборн, вы что здесь делаете?

– Ах, какой теплый прием! Ну что вы, не стоит благодарности…

– Извините, я не хотел… – Я смущенно запнулся. – Просто не ожидал, что вы приедете. Вообще никого не ждал…

Осборн чуть покачнулся.

– Слышал, вы тут, как говорят французы, в полном merde,[3] вот и решил проверить, все ли в порядке.

– Но как вы узнали? Мне сказали, что…

Осборн отмахнулся широким жестом, и перебил меня:

– Извините, Ричардсон, не хочу показаться грубым, но может, сначала внутрь зайдем? А то мороз крепчает…

– Да-да, конечно.

Не думал, что когда-нибудь обрадуюсь приезду Осборна, но в этот раз был почти счастлив его видеть.

Мы вошли в вестибюль, и я запер дверь. Осборн поглядел на елку и рассмеялся:

– Ничего себе! У вас тут прямо как в романе Диккенса!

Потом повернулся ко мне. Видимо, заметил что-то неладное, насторожился и склонил голову набок.

– Что случилось?

Я поднял руку. Повязка насквозь пропиталась кровью.

– У нас не было света. Вот, несчастный случай…

– Не было света?

– Да, электричество ненадолго отключалось.

– Что ж вы такое делали? Салаты нарезали?

– Вообще-то и правда пришлось помогать на кухне.

Осборн хохотнул и приблизился к лестнице. Я заметил, что под пальто у него элегантный костюм. Прислонившись к перилам, Осборн проговорил:

– А я к вам прямо из гольф-клуба. Там сегодня праздничная вечеринка.

– Вот как?

– Да, – произнес Осборн протяжнее, чем требовалось. Наклонился вперед и поманил, чтобы я подошел ближе. – Ну и ночка была…

– В смысле?

– Ох уж эти женщины… – Заметив мое недоумение, радостно продолжил: – Склеил жену председателя, все на мази, мило, уютненько, в гардеробной… И вдруг она, видите ли, передумала! Ну, и как это понимать? Только что растерзать меня была готова, и тут – на тебе! – Осборн покачал головой и срыгнул. – Ах, простите, в гусиный паштет добавили слишком много джина! – Вдруг он задумался о чем-то более мрачном. – Ну так вот, – продолжил Осборн. – Вчера… или позавчера, не помню… меня попросили к вам заехать, помочь. Объяснили ситуацию, а я, откровенно говоря, решил: это не мои проблемы. Если честно, совсем забыл. А после фиаско с женой председателя стоял на парковке, курил сигару, гадал, что на нее нашло, и тут вспомнил про ваши… неприятности.