Комната Скиннера - [3]
— Европе что? — иногда он проявляет завидную цепкость, когда она задает ему вопросы, но сегодня она не очень понимает, каким должен быть вопрос.
— Париж, — говорит он, и по его глазам видно, что мыслями он далеко отсюда. — Я там был. И в Лондоне тоже. На Грейт-Портланд Стрит. — Он кивает, будто соглашаясь с чем-то. — Перед девальвацией…
Из окна тянуло сквозняком. Она подумала о том, чтобы вылезти на крышу. Подняться на крышу можно по сделанным из доски и покрашенным под цвет стены перекладинам. На одной из них висит полотенце Скиннера. Потом надо отодвинуть засов, поднять головой люк, первое, что ты увидишь там, будет птичьим пометом. На самом деле там нет ничего особенного. Плоская крыша из рубероида, пара вертикальных стоек: на одной висит рваный флаг конфедерации, на другой — потертый оранжевый флюгер.
Когда он опять засыпает, она закрывает примус, отскребает котелок, моет ложку, выливает бульон в унитаз, вытирает посуду и убирает её. Потом она надевает свои высокие кеды и зашнуровывает их, надевает свою куртку и проверяет, как держится нож, заткнутый за пояс.
Она спускается через люк в полу, нащупывая ногами ступени лестницы. Затем она осторожно, чтобы не разбудить Скиннера, закрывает люк и начинает спускаться по стене пилона, утыканного заклепками, вниз к желтой корзине подъемника. Оглянувшись вверх, она видит кусок стального кабеля в промежутке между комнатой Скиннера и туго натянутой, сверкающей плоскостью пластиковой пленкой, стеной теплицы. В свете галогеновых светильников растения отбрасывают причудливые тени.
Подъемник жалобно скрипит, когда она спускается вниз, мимо проплывает лестница, которой она больше не пользуется, куски пластика, фанеры, листы крашеного металла, выломанные из корпусов сломанных холодильников. Доехав до конца пути, она выбирается из люльки. По направлению к ней по узкому проходу идет сутулый негр в рваном твидовом плаще, Скиннер зовет его Африкой. Он несет детектор чего-то и черную коробку, из которой свешиваются черные и красные провода с зажимами. Сломанная пластиковая оправа его очков перевязана магнитофонной лентой. Проходя мимо неё, он робко улыбается, бормоча что-то о щетках.
Она спустилась вторым лифтом, в стальной клетке, вниз на первый уровень и пошла в сторону Окленда, мимо гардеробов со старой одеждой и одеял, на которых был разложен всякий хлам из города.
Когда она встретила в кофейне Марию Пас, за окнами уже начинал сереть рассвет. Кофейня была похожа на палубу старого парома, широкие ровные доски, покрытые темным потрескавшимся лаком. Казалось, кто-то отпилил кусок от старого, изношенного судна, и привязал его к мосту. (Ближе к Окленду бескрылый остов 747-ого служил кухней для девяти тайских ресторанов.)
У Марии Пас серо-синие глаза и татуировка ласточки на внутренней стороне левой лодыжки. Она курит «Кулс», одну за другой, зажигая их блестящей хромом зажигалкой «Зиппо», которую она достает из ридикюля. Каждый раз, когда она ею пользуется к приятным ароматам кофе и яичницы примешивается острый запах бензина.
Она сидит с Марией Пас, пьет кофе, смотрит на клубы дыма от её сигареты. Она расспрашивает Марию Пас о Скиннере.
— Сколько ему лет? — спросила она.
— Ему… Я не знаю.
— И он живет на седловине кабеля на первом пилоне?
— Да.
— На верху башни… что ты знаешь об этом?
— Нет.
— Он там с тех самых пор, как люди пришли из города и поселились здесь.
— А почему они пришли?
Мария Пас взглянула на неё поверх пламени зажигалки.
— Жить негде было. А мост был закрыт уже три года…
— А куда делись машины?
Мария Пас засмеялась.
— Слишком много машин. Для них прорыли туннель под бухтой. Для машин, для поездов на магнитной подушке… Мост слишком старый. Его закрыли перед девальвацией. Нет денег. Однажды пришли люди. Не было никакого плана, никакого сигнала. Просто пришли. Сначала лезли по сетке. Потом она упала. Блоки сбросили в океан. Полезли на самый верх. Смеркалось, люди были там, на мосту, пели, и весь мир на них смотрел. Японские пневмоподъемники, еда и лекарства. Страна в смятении. Простите, но никаких водометов, — улыбается Мария Пас.
— А Скиннер? Ты думаешь, он тоже пришел тогда?
— Может быть, он и правда такой старый, как ты думаешь. Ты сколько уже живешь на мосту?
— Три месяца.
— А я здесь родилась, — ответила Мария Пас.
Сегодня городам хватает своих собственных проблем. Время было сложное, в США был спад экономики, активно критиковалась сама идея национальных государств. Захватчикам позволили остаться. Среди них нашлось немало предпринимателей, политиков, художников, мужчин и женщин, полных энергии и таланта. Мир заворожено смотрел, как они обустраивались на мосту. Из Японии прибывали морем грузы с клеем. Бельгийские промышленники прислали в подарок целый корабль углепластиковых балок. По стране на раздолбанных грузовиках колесили поисковые команды, возвращаясь нагруженными бракованными стройматериалами.
Мост и его обитатели превратились в аттракцион для туристов.
Она возвращается ранним утром, когда рассвет пробивается сквозь заменяющие стекла куски пластика, подрагивающие на ветру. Мост никогда не спит, но в это время он затихает. Мужчина раскладывает рыбу на деревянной тележке с колотым льдом. Тротуар под ногами усеян обертками от жвачки и растоптанными окурками. Кто-то где-то что-то поет пьяным голосом. Мария Пас уходит с мужчиной, которого она дожидалась.
«Небо над портом напоминало телеэкран, включенный на мертвый канал», — так начинается «Нейромант» Уильяма Гибсона, самая знаменитая книга современной американской фантастики, каноническое произведение в жанре «киберпанк», удостоенное премий «Хьюго», «Небьюла» и Приза Филиппа Дика.Каково оно, это будущее?Жестокое? Да. Безжалостное? Да. Интересное? О ДА!Потому что не может быть мира более интересного, чем мир, придуманный Уильямом Гибсоном. Мир высоких технологий и биоинженерных жутковатых чудес. Мир гигантских транснациональных суперкорпораций и глобальных компьютерных сетей.
Впервые на русском – новейший роман автора трилогии «Киберпространство» и «Трилогии Моста», «Машины различий», «Распознавания образов» и «Страны призраков». Главный визионер современности вернулся наконец назад в будущее!Бертон служил в корпусе морской пехоты, в элитном подразделении Первой гаптической разведки. Когда он вернулся с войны, посттравматического синдрома у него не нашли, но пенсию по инвалидности дали. А тут у него и тайная подработка появилась: испытывать новую компьютерную игру. Но однажды ему понадобилось уехать в соседний город, и он попросил свою сестру Флинн подменить его на очередном сеансе бета-тестирования.
«... „Собаку-хлопушку“, предварительно натасканную на его феромоны и цвет волос, Тернеру посадили на хвост в Нью-Дели. Она достала его на улице под названием Чандни-Чаук, проползла на брюхе к арендованному им „БМВ“ сквозь лес коричневых голых ног и колес рикш. „Собака“ была начинена килограммом кристаллического гексогена, перемешанного с тротиловой стружкой.Тернер не видел ее приближения. Последнее, что он помнит об Индии, – розовая штукатурка дворца под названием «Отель Кхуш-Ойл». ...»Мир романа Уильяма Гибсона «Граф Ноль» – классика киберпанка!
Добро пожаловать в мир, живущий по новым законам, — в мир, подчинённый компьютерным супертехнологиям. Это — мир гигантских корпораций, мир хакеров-«ковбоев», мир полусвихнувшейся виртуальной Вселенной. Это — мир, в котором искусственный разум научился создавать своих демонов и богов.Это — мир, в котором живёт Мона Лиза эры «хай-тех» — девушка, способная входить в кибер без помощи компьютера…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Нейромант» Уильяма Гибсона – самый знаменитый роман современной американской фантастики, каноническое произведение в жанре «киберпанк», удостоенное премий «Хьюго», «Небьюла» и Приза Филипа Дика. Будущее в «Нейроманте» – это мир высоких технологий и биоинженерии, глобальных компьютерных сетей и всемогущих транснациональных корпораций, мир жестокий и беспощадный. Буквально по лезвию ножа должны пройти герои романа, компьютерный взломщик-виртуоз и отчаянная девушка-самурай, чтобы выполнить свою таинственную миссию, запрограммированную десятилетия назад в неведомых глубинах искусственного разума...
Будущее? Фантастика? НЕТ!Альтернативное настоящее.Будущее, которое уже началось.Стильный футуристический триллер, открывающий вторую трилогию Гибсона (вслед за «трилогией кибер-пространства» Нейроманта, Графа Ноль и Моны Лизы Овердрайв) – «трилогию Моста».Разрушительное землетрясение, разделяющее Калифорнию на Северную и Южную. Вырождение экосферы, делящее всех людей на аллергиков и «приспособившихся». Разлом проходит не только по планете, но и внутри общества, внутри человеческих отношений, внутри самого человека.
Япония после катастрофического землетрясения. Нанотехнологические небоскребы. Ночной клуб по мотивам Франца Кафки. «Идол молодежи, певец Рез, собирается жениться на виртуальной актрисе Рэи Тоэи»… Если настоящее иногда кажется сном, то будущее – только продолжение этого сна. В этом будущем и развивается сюжет «Идору», второй, после «Виртуального света», части «трилогии Моста» Уильяма Гибсона, отца киберпанка и культового писателя рубежа веков.
Роман `Все вечеринки завтрашнего дня` – последний роман `мостовой` трилогии Гибсона (`Виртуальный свет`, `Идору` и `Все вечеринки завтрашнего дня`). В нем истории старых и новых персонажей – и мира в целом – сходятся в узловой точке...
Уильям Гибсон прославился трилогией «Киберпространство» («Нейромант», «Граф Ноль», «Мона Лиза овердрайв»), ставшей краеугольным камнем киберпанка и определившей лицо современной литературы на десятилетия вперед. Но очень быстро жанровому революционеру стали тесны рамки любого жанра – и за совместной с Брюсом Стерлингом стимпанк-эпопеей «Машина различий» последовала «Трилогия Моста» («Виртуальный свет», «Идору», «Все вечеринки завтрашнего дня»), действие которой происходит в своего рода альтернативном настоящем, а фабула триллера, футуристический антураж и виртуозная скупость стилевых приемов порождают взрывоопасный, но неотвратимо притягательный коктейль.