Комната с видом на Арно - [61]
— Там есть одна сцена. Герой и героиня обнимаются и целуются. Ты знаешь про это?
— Дорогая?
— Ты знаешь об этом? — повторила Люси. — Они стоят на склоне холма, а вдали видна Флоренция.
— Лючия, дорогая! Я полностью сбита с толку. Я совсем ничего не знаю об этом.
— И там растут фиалки. Это не может быть простым совпадением. Шарлотта! Как ты могла ей все рассказать! Я все продумала — это была ты!
— Что рассказать? — спросила Шарлотта с дрожью в голосе.
— Все про тот ужасный день в феврале.
Мисс Бартлетт была неподдельно взволнована.
— Люси, дорогая, — спросила она, — но она ведь не вставила это в книгу?
— Вставила.
— Но ведь не так, чтобы это можно было узнать?
— Именно так.
— О, никогда, — простонала Шарлотта, — никогда Элеонор Лэвиш не будет более считаться моей подругой!
— Так ты ей все рассказала?
— Это произошло как-то само собой, за чаем, в Риме, во время нашего разговора.
— Но, Шарлотта! Как же тогда с обещанием, которое ты дала мне, когда мы паковали вещи? Почему ты все рассказала мисс Лэвиш, но не позволила мне рассказать все маме?
— Никогда не прощу Элеонор! Она предала меня. И нет ей больше веры!
— Так почему ты ей рассказала? Это же страшно серьезная вещь.
Почему мы друг другу что-то рассказываем? Это — вечный вопрос, и ничего нет удивительного в том, что в ответ на него мисс Бартлетт только вздохнула. Она поступила плохо, и она это признавала. Ее единственной надеждой было то, что она никому не причинит вреда, тем более что она предупредила Элеонор, что все это — страшная тайна.
Люси с негодованием топнула ногой.
— Сесиль прочитал этот эпизод вслух мне и мистеру Эмерсону, и тот вновь оскорбил меня. Прямо за спиной Сесиля! О, как мужчины могут быть такими грубыми! Прямо за спиной Сесиля, когда мы шли по саду.
Мисс Бартлетт упивалась чувствами раскаяния и сожаления.
— Что можно сделать? — спросила Люси. — Ты можешь сказать?
— О, Люси! — проговорила Шарлотта. — Я никогда не прощу это себе, вплоть до своего смертного часа. Представь себе только, что твои планы…
— Я знаю, — сказала Люси, вздрогнув при этих словах. — Теперь я понимаю, почему ты хотела, чтобы я рассказала все это Сесилю, и что ты имела в виду, когда говорила о «других источниках». Ты знала, что на мисс Лэвиш положиться нельзя.
Пришла пора вздрогнуть мисс Бартлетт.
— Но, так или иначе, — с плохо скрываемым презрением произнесла Люси, — что сделано, то сделано. Ты поставила меня в ужасное положение. И как я из него выберусь?
Мисс Бартлетт не могла ничего придумать. Дни ее власти закончились. Теперь она была просто гостьей, а не дуэньей; причем — гостьей, которую перестали уважать. Шарлотта стояла, несчастная и подавленная, в то время как Люси наливалась праведным гневом.
— Этого человека следует так наказать, чтобы он вечно помнил, — сказала она. — Но кто это сделает? Матери я сказать не могу — из-за тебя. Из-за тебя я не могу ничего сказать и Сесилю. Куда ни кинь — всюду клин. Нет никого, кто бы помог мне. Поэтому я и послала за тобой. Что нужно, так это хороший кнут.
Мисс Бартлетт охотно согласилась: нужен кнут.
— Да что толку в том, что ты соглашаешься? Надо что-то предпринять! Хватит уж болтать. Что девушке делать, если она встретила на своем пути негодяя?
— Я всегда говорила, что он негодяй, дорогая, — согласно закивала Шарлотта. — Поверь мне. С самого первого дня, когда он сказал, что его отец моется в ванной.
— Верь не верь — сейчас это не главное. Мы обе виноваты в том, что произошло. Джордж Эмерсон все еще находится в саду. Так вот: будет он наказан или нет? Вот что я хочу знать.
Вряд ли мисс Бартлетт была способна хоть как-то помочь. Тот факт, что ее разоблачили, полностью лишил ее способности рассуждать, и мысли бесполезно и бестолково сталкивались в ее голове, не приводя ни к какому решению. Она, качаясь, подошла к окну и стала высматривать белый фланелевый костюм негодяя среди кустов лавра.
— Ты была достаточно решительна у Бертолини, когда увозила меня в Рим, — сказала Люси. — Ты можешь опять поговорить с ним?
— Да я готова для тебя землю перевернуть!
— Мне нужно нечто более определенное, — ответила Люси презрительно. — Ты поговоришь с ним? Это самое меньшее, что ты обязана сделать, учитывая, что именно ты не сдержала слова.
— Никогда Элеонор Лэвиш не будет больше моим другом!
— Так «да» или «нет»? Ответь!
— Это вещь, которую может сделать только джентльмен.
За окном показался Джордж Эмерсон — с теннисным мячом в руке он шел по саду.
— Отлично! — проговорила Люси сердито. — Никто мне не может помочь. Я сама с ним поговорю.
И неожиданно поняла, что именно этого от нее и хотела ее кузина.
— Привет, Эмерсон! — прокричал снизу Фредди. — Нашли мяч? Отлично! Чаю хотите?
И на террасе внизу послышался топот — мужчины шумно приветствовали явление Джорджа.
— О, Люси! Какая ты храбрая! Я восхищаюсь тобой…
Люси понимала: Эмерсон пробуждает в ней нелепые идеи, тайные желания, в общем, всякий вздор, который тем не менее уже стал овладевать ее душой. И с этим нужно было покончить. Но когда она увидела Джорджа, ее гнев сразу иссяк. В конце концов, эти Эмерсоны по-своему замечательные люди. Люси пришлось подавить прилив крови, прежде чем она смогла говорить.
«Говардс-Энд» — один из лучших романов Форстера.Книга, которая вошла в список «100 лучших романов» Новейшей библиотеки США и легла в основу сценария оскароносного фильма Джеймса Айвори с Энтони Хопкинсом, Эммой Томпсон и Хеленой Бонэм Картер в главных ролях.Одно из самых ярких произведений в жанре семейной саги, когда-либо выходивших из-под писательского пера.В усадьбе Говардс-Энд разыгрывается драма трех семейств — богатых буржуа Уилкоксов, интеллигентов Шлегелей и простых провинциальных обывателей Бастов.Драма, в которой есть место и ненависти, и вражде, и предательству, и непониманию, и подлинному чувству…
1907 год. Люси, юная благовоспитанная английская леди, путешествует по Италии в сопровождении тети Шарлотты, чье воспитание просто безупречно. Но после того как Люси удостоилась поцелуя от недостаточно светского поклонника, ее не спасет от страданий любви ни поспешный отъезд в безмятежную Англию, ни помолвка с "подходящим" джентльменом своего круга...
Один из самых значительных английских романов ХХ века, экранизация которого собрала целый букет престижных премий. Роман, который произвел своим появлением эффект разорвавшейся бомбы.Молодая англичанка вместе с группой туристов осматривает местную достопримечательность — Марабарские пещеры, а после экскурсии неожиданно обвиняет в домогательствах одного из своих спутников — молодого, интеллигентного, блестяще образованного врача-индийца. Банальная на первый взгляд история мгновенно сводит на нет те отчаянные усилия, которые делают благожелательно настроенные представители английского и индийского общества для взаимного сближения.Два мира сталкиваются насмерть в этом блестящем, горьком и безысходном романе: мир европейских колонизаторов и индийской интеллигенции.
Э. М. Форстер (1879–1970) — классик английской литературы. Роман «Морис» был создан в 1912, но, согласно воле писателя, был опубликован лишь спустя год после его кончины — в 1971 году. Книга рассказывает о любовных взаимоотношениях двух друзей, студентов Кембриджского университета, принадлежащих к английской аристократии и среднему классу. В ней описывается пуританская атмосфера викторианской Англии, классовое расслоение современного Форстеру общества. Всемирную известность роману принесла его экранизация режиссером Джеймсом Айвори в 1987 году.
Рассказ из «Избранного» Э.М.Форстера (составитель — Н.Рахманова, Л., 1977).
Герой рассказа «Артур Снэчфолд» не предал своего искушенного и очень немолодого соблазнителя, хотя прекрасно понимал, что в жизни сэра Конвея встреча в папоротниках не более, чем случайный эпизод.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
«Слишком поздно» — остроумная и необыкновенно честная книга. Писатель создал великолепное произведение о времени и себе, близкое скорее к художественной, нежели к мемуарной прозе. Читателю предстоит окунуться в атмосферу удивительной «хроники утраченного времени» поздневикторианской и эдвардианской Англии, пережить множество забавных и печальных приключений в Вестминстерской школе и Кембриджском университете, оказаться среди военных разведчиков и журналистов послевоенного времени…