Комната с призраком - [3]

Творчество Анны Радклиф, без сомнения, оказало серьезное влияние на Перси Биши Шелли, на Байрона, на Шарлотту Бронте, а также на таких мэтров готического стиля, как Мэтью Грегори Льюис и Чарльз Мэтьюрин. В одном из русских переводов ей даже приписывалось авторство льюисовского «Монаха», хотя следует сказать, что и самому Льюису у нас приписывалось порядочно чужих работ — например, повесть бельгийского романтика Иоганна Генриха Цшокке «Разбойник в Венеции, или Ужасный Аббелино». Перевод льюисовского «Монаха» (The Monk, 1796) появился в 1802 году одновременно с переводами Анны Радклиф. Он назывался «„Монах францисканский, или Пагубные следствия пылких страстей“, сочинение славной госпожи Радклиф».

Следующая весомая фигура в жанре — Чарльз Мэтьюрин (иногда Мэйчурен). Магическая сила его имени так велика, что переведенные год спустя после «Мельмота-скитальца» «Записки курильщика опиума» Томаса Де Квинси в русской редакции (СПб., 1834) были озаглавлены «„Исповедь англичанина, употреблявшего опиум“, сочинение Матюрина, автора „Мельмота“».

Менее заметные фигуры на готическом небосклоне — это Уильям Чайлд Грин, Фрэнсис Лэтом, Джулия Энн Кертис, Уильям Гаррисон Айнсворт, Томас Пекетт Прест, Уильям Мадфорд, Джеймс Хогг, доктор Натан Дрейк, Джозеф Шеридан Лефаню и Г. У. М. Рейнольдс. На русский язык из перечисленных авторов переводились только Лефаню и Макартур Рейнольдс.

Лучшие из романов Лефаню — это «Дом за церковной оградой» («The House by Churchyard») и «Дядя Сайлас» («Uncle Silas»). На русском языке издавался второй из романов — в двух переводах: «Дядя Сайлас. Повесть о Бертрам Гауге» (переводчик не указан, СПб., 1865) и «Страшный дядя» (перевод с английского Ясинской, СПб., 1904). Предпочтительнее первый из переводов, так как второй написан довольно тяжелым слогом.

Макартур Рейнольдс создал три цикла рассказов, пользовавшихся необычайным успехом у читателей. В 1845–1850-х годах он опубликовал свои «Тайны лондонского двора», затем свет увидели «Тайны неаполитанского двора» и «Тайны инквизиции». На русском языке издавался апокриф первого из его циклов — «Тайны лондонского двора» (СПб., 1874).

В готическом стиле писали лорд Булвер-Литтон — рассказы «Гленаллан» (Glenallan) и «Странная история» (A Strange Story), Томас Де Квинси — рассказ «Игральные кости» (The Dice), сэр Вальтер Скотт — все его уэверлийские романы, Уильям Годвин — «Калеб Вильямс» (Caleb Williams) и многие-многие другие.

Среди поэтов наибольший вклад в литературу ужасного внесли представители «Озерной школы» — Саути, Водсворт и Колридж. Каждый оставил незабываемый потусторонний образ: Роберт Саути — «Старуху из Беркли», Вильям Водсворт — «Люси Грей», Сэмюэл Колридж — «Старого морехода» и «Кристабель». Из поздних его стихотворений Эйно Райло выделял «Вину и печаль» и «Питера Белла».

Продолжая «озерную» тему, нельзя не упомянуть «четверку Женевского озера» и тот вклад, который она внесла в развитие готики. Супруги Шелли, Байрон и молодой врач Джон Полидори уже вторую неделю подряд не знали, чем занять себя, с унынием оглядывая размокшие озерные берега и прислушиваясь к нестихающему шуму дождя, колотящему в окна. Приглашение провести вечер на вилле русской графини Брюс пришлось как нельзя кстати, и гости не расходились до самого утра, по очереди читая рассказы из «Фантасмагорианы»,[14] Впечатление от прочитанного было настолько сильным, что участники вечера решили попробовать собственные силы и написать что-либо похожее, тем более что погода ни к чему другому не располагала. Трое мужчин немедленно приступили к выполнению обещанного, а Мэри Шелли провела еще несколько вечеров в раздумьях, прежде чем ее посетил бледный образ создателя чудовищного Франкенштейна.

Первым с задачей справился доктор Полидори и представил собранию своего «Вампира». Джордж Байрон ограничился коротким отрывком, который так и не был закончен, и так же поступил Перси Биши Шелли: в одну ночь он написал четыре главы романа «Ассасины», но поутру почувствовал небывалую скуку и отложил писание. Итак, результатом чтения «Фантасмагорианы» явился полновесный роман «Франкенштейн» (1818), принадлежащий перу Мэри Шелли, и замечательная повесть «Вампир», с большим трудом опубликованная Джоном Полидори в 1819 году. Участие Байрона и Перси Биши Шелли в этом опыте потусторонней литературы в значительной степени способствовало благосклонному отношению британской публики к новорожденным монстрам. Хотя полагать их впервые появившимися на свет было бы неправильно. Создание Франкенштейна, по сути, представляло собой пересказ на европейский язык древней иудейской истории о Големе — человеке из глины, стихия которого — смерть и разрушение. Вампиры — или, правильнее, упыри и вурдалаки — с незапамятных времен существовали во всех славянских землях: можно с уверенностью утверждать, что у нас они с успехом заменяли столь обычные в британских замках привидения. Искажением своего имени они обязаны летописным свидетельствам венгерских монахов, писавших на родном языке и с трудом улавливавших славянские названия. Святые отцы и не представляли, какое детище выпускают в свет, когда с прилежанием переписывали предания о валахском князе Дракуле, ради прихоти умерщвлявшем невинных младенцев. Заметим, однако, что этот валахский правитель был действительным историческим лицом, но больше прославился своей жестокостью, чем вампирической склонностью. Его реальной предшественницей на вампирном поприще была Элизабет Бэтори, жена графа Ференца Надаши, смотрителя императорских конюшен и венгерского генерала. По свидетельству отца-иезуита Ласло Туроши (XVIII век), графиня Бэтори, боясь утратить свою привлекательность, каждую неделю купалась в ванне, наполненной кровью молодых девственниц. Шестьсот пятьдесят девушек стали ее жертвами, однако графине так и не удалось сохранить молодость.