Комната с призраками - [71]

Утро 26 февраля было холодным и ветреным. Совсем рано слуги случайно зашли в парадный холл резиденции, занимаемой назабвенным архидьяконом. И каковым же был их ужас, когда они увидели, что их любимый и почитаемый хозяин лежит у подножия главной лестницы в позе, которая вызвала самый страшные подозрения. Были сделаны попытки оказать помощь, и всех постигло оцепенение, когда выяснилось, что он подвергся жестокому и убийственному нападению. Позвоночник был сломан и нескольких местах. Но такое могло случиться в результате падения – оказалось, что ковер на лестнице соскочил с одной ступеньки. Но помимо этого, глаза, нос и рот были покрыты ранами, словно от когтей какого-то дикого животного, о чем страшно писать, и черты лица его неузнаваемы. Нет надобности добавлять, что искра жизни полностью отсутствовала, а если бы и тлела, то, согласно уважаемым медицинским авторитетам, погасла бы всего через несколько часов. Похоже, что автор или авторы столь таинственной ярости так и останутся неизвестными. И любые предположения, таким образом, также не привели ни к какому разрешению столь печальной проблемы, вызванной этой кошмарной трагедией.

Журналист продолжает рассуждать о вероятности того, что данное событие могло произойти под влиянием произведений мистера Шелли, лорда Байрона и мсье Вольтера, и выражает надежду – правда, непонятно почему, – что сей случай, возможно, «послужит примером для подрастающего поколения». Эту часть некролога приводить целиком не обязательно.

Я уже дал вам понять, что в смерти доктора Пултни повинен доктор Хэйнс. Но каковой является связь между гибелью архидьякона и статуэткой смерти на его сиденьи – остается загадкой. Заключить, что она была вырезана из древесины «Дуба-виселицы», нетрудно, но почему именно она послужила орудием мести, понять невозможно.

Тем не менее я нанес визит в Барчестер с целью выяснить, остались ли в целости какие-либо предметы из этого таинственного дерева. Один каноник представил меня директору местного музея, который, как сообщил мне мой знакомый, является единственным, кто в состоянии дать хоть какое-нибудь необходимое для меня объяснение. Я привел этому джентльмену описание искомых фигурок и поинтересовался, сохранилась ли хоть какая-нибудь из них. Он показал мне ручки сиденья декана Уэста и несколько других частей кафедры. Они, как он сказал, остались от прежнего владельца, у которого имелась и фигура… возможно, та самая, о которой я и спрашивал. По его словам, фигура представляла собой нечто странное.

– Человек, у которого она была, рассказал мне, что подобрал ее во дворе дровяного склада, когда искал уцелевшие вещи. Он забрал ее домой для детишек. По дороге к дому он вертел ее в руках, она раскололась пополам, и из нее выскочила бумажка. Он поднял ее и заметил, что на ней что-то написано, положил в карман, а потом засунул в вазу на своем камине. Недавно я был у него и перевернул вазу, чтобы посмотреть, есть ли на ней какие-нибудь знаки. И бумажка выпала прямо мне в руку. Я протянул ее этому человеку, тут он мне все и рассказал и разрешил оставить бумажку себе. Она была смята и порвана, поэтому наклеил ее на карточку. Вот она. Я буду очень рад и очень, признаюсь, удивлен, если вы сумеете объяснить мне значение этих слов.

И он подал мне карточку. На бумажке было отчетливо написано следующее:

В том лесу я был рожден

И сразу кровью окроплен,

Ныне в церкви я стою.

Кто протянет длань свою,

Ежели она в крови,

Говорю ему: «Умри».

И уйдет он на покой,

То ли ночью, то ли днем,

Лишь бы ветер сильный пал

И февраль уже настал.

Сие мне приснилось 26 февраля 1699 года.

Джон Остин.

– Наверное, это заклинание или заговор, если можно это так назвать, как вы думаете? – спросил меня директор.

– Да, – согласился я. – Вероятно, можно. А что случилось с фигуркой, в которой пряталась эта бумажка?

– Не помню, – ответил он. – Кажется, тот человек сказал, что она была такая страшная, что дети ее испугались, и тогда он ее сжег.

Мартиново подворье

Несколько лет тому назад я побывал на западе Англии, где у организации, членом которой я являюсь, имеется земельная собственность, с которой я намеревался ознакомиться. Остановился я у приходского священника.

В первое же утро моего там пребывания вскоре после завтрака нас посетил местный плотник да и вообще на все руки мастер, Джон Хилл. Он выразил готовность меня сопровождать.

Священник поинтересовался, в какое конкретно место он собирается меня вести. Нашим глазам мгновенно предстала карта местности. И, когда я объяснил, какую часть земли хотел бы осмотреть, он ткнул пальцем в некую точку.

– Только не забудьте, – сказал мне священник, – расспросить Джона Хилла о Мартиновом подворье – туда вы и идете. Любопытно, что он вам расскажет.

– А что он должен рассказать? – спросил я.

– Понятия не имею, – ответил священник, – вернее, я объясню вам за ланчем.

Тут его куда-то позвали.

Ну а мы двинулись в путь. Джон Хилл не относится к людям, которые уклоняются от ответа на какие-либо вопросы, и только рад поведать вам о своей округе, ее обитателях и местных сплетнях. Когда он употребляет незнакомое слово – вернее, думает, что оно незнакомо вам, – то произносит его по слогам, например «г-л-ы-б-а», ну и так далее.