Комната на Марсе - [87]

Первой до Серенити добралась норвежка. Она схватила ее и попыталась повалить. Серенити отбилась. Конан сбил норвежку и стал зверски бить ее ногами. Вся ярость, до последней капли, какая только имелась в нем, вырывалась из его ботинок, дубасивших норвежку по голове и лицу. Голова норвежки потекла.

Серенити побежала от Лоры Липп и ее оравы. Лора Липп огрела Серенити лопатой по спине, сбив с ног. Лора бросилась на Серенити и стала царапать ей лицо. Так дерутся некоторые женщины. Они ничего не могут с этим поделать, это инстинкт. Серенити поднялась, отпихнула Лору на кривоногий столик и стала бить кулаками. Зазвучала сирена, лупя по ушам отрывистым сигналом: ВСЕМ ЛЕЖАТЬ.

Другие садовницы бросились на Серенити, бившую Лору. Серенити стала отбиваться от них мусорными баками. Сирена гудела. Все дрались.

Слеза взяла лопату и стала бить Серенити плашмя, как выбивают пыль из ковра, нанося один за другим размеренные, тяжелые удары. Серенити кричала. Сирена гудела. У меня возникла мысль, что копы поощряли это. Чтобы Серенити избили или убили.

Никто не слушал сигнал сирены. Во дворе творился кошмар. Оранжевые струи перцовых баллончиков окутали дерущихся, но они отбивались. Копы ретировались на наблюдательный пост, спасая свои шкуры. Зазвучал сигнал, какого я никогда не слышала, как сирена воздушной тревоги.

Это была чрезвычайная ситуация. Копы потеряли контроль. Сирены завывали вразнобой.

Я попятилась за первую башню. На ней был надзиратель, но он направлял оружие на дерущихся и стрелял деревянными пулями.

Я стала раскапывать руками землю под первой башней, пока не выкопала что нужно.

Колючая проволока цепляется за ткань, удерживая тебя, словно человек, как бы говоря: «Не уходи, останься, подожди, не уходи». Остаться там означало медленную смерть, если бы я не решилась на быструю.

Я порядком изрезалась, пока проделала достаточно большую дыру, чтобы пролезть через внутренний забор.

Я подобралась ко второму забору, под напряжением. Сирены выли, и я решила: будь, что будет. Я тронула забор нагелем, который сделала на деревообделке.

Меня не ударило.

Я подсунула нагель под забор, подняла сетку и полезла под ней, в грязи, не дыша, готовая поджариться.

И вот я на другой стороне, на грязной дороге, по которой курсирует дозорный грузовик. Я достигла края вселенной.

Осталось прорваться через один забор. Я продолжала слышать сирену, повторявшую команду за командой, и тупые удары деревянных пуль.

Я действовала быстро, проделала дыру, откинула край деревяшкой, чтобы не порезаться еще больше.

Я вышла в миндальную рощу. Сирена звучала вдалеке. Я пробежала под деревьями, пересекла дорогу и продолжала бежать.

27

Когда Гордону Хаузеру было двенадцать, в обществе возникла чрезвычайная ситуация, переполох из-за того, что заключенный по имени Бо Кроуфорд сбежал из старого окружного изолятора в центре Мартинеса. По заливу Сан-Пабло рассредоточились войска. Повсюду были наблюдательные посты, вооруженные армейские машины, снайперы, кинологи с собаками, перекрытые дороги и горячие репортажи о том, что Бо Кроуфорд оставил следы или был замечен в Пиноле, Бенишии, Вальехо, Питтсбурге, Антиохии[44]. Целых десять дней весь округ был перекрыт, пока наконец его не поймали, прятавшегося в заброшенной лачуге у пролива Каркинес сразу за Порт-Костой.

Быть в бегах – это вам не отпуск. Нужно оглядываться каждую секунду. Люди говорили, это хуже, чем сидеть в тюрьме, но, как представлялось Гордону, для Бо Кроуфорда было слишком поздно идти на попятный. Он был вынужден выживать в канавах, на обочинах, прячась в мире, где было негде спрятаться. Где все покупали оружие, включая и отца Гордона, в ожидании, что им попадется беглец на их территории.

Двое детей увидели Бо Кроуфорда рядом с парковкой нефтяного завода «C&H» в Крокетте.

Официантка из кафе в Родео сказала, что он зашел однажды утром, на рассвете, и заказал яичницу с беконом. Когда она выскользнула на кухню, чтобы вызвать копов, он скрылся.

Он развлекал весь округ, людей всех социальных групп и одиночек, не входивших ни в какие группы, – каждый ожидал его появления со страхом и надеждой. Он был знаменитостью, и они тоже хотели стать знаменитостями. Его побег мог коснуться их лично. Его разыскивала полиция. Это был опасный человек.

За что же его разыскивали? За побег. И вооруженное ограбление.

Оказалось, что с Бо Кроуфордом была в сговоре работница тюремной прачечной, Вена Хаббард, увлекшаяся им. Она мечтала о новой жизни. Об этом потом писали в газетах, раскрывая моральное разложение служащих СИЗО.

Вена и Бо задумали скрыться в Мексике, а по пути заскочить к ней домой и убить ее мужа, Мака. Они собирались ехать к границе в ее машине, «хонде-сивик». У них были карты и ее сбережения, а также дробовик, принадлежавший Маку, который они хотели взять с собой после того, как убьют его. (Гордон думал: «Неужели дробовик влезет в «хонду-сивик»?)

Бо обладал природным умом и безупречным самоконтролем. Он делал двести отжиманий в день. Он медитировал. И мало-помалу выпиливал дыру в задней стене кладовки в прачечной, пока его напарник по рабочей бригаде уплетал жареную курицу и макаронный салат, которые приносила Вена, чтобы кормить заключенных, работавших в прачечной. Позже действия Вены по нелегальному проносу пищи были внимательно изучены и признаны свидетельством ее слабохарактерности и пособничества преступному замыслу. «Я только давала им, что сама не доела и собиралась выбрасывать», – сказала она на дознании. По словам заключенных, работавших в ее прачечной, она приносила еду – такую, как порезанные багетные сэндвичи и целиковые лазаньи «Костко», – для двадцати человек. Вместе с Бо побег планировал его напарник по бригаде рангом пониже, которого Бо называл толстожопым, хотя в действительности его звали Дж. Д. Джосс. Вена по-настоящему любила Бо, но Дж. Д. имел с ней более откровенное общение, пока Бо возился с люком, который он выпилил в стене кладовки. Дж. Д. сделал у себя в тюремных штанах незаметную прореху с помощью прачечного инвентаря, чтобы Вена могла ласкать рукой его дружка, сидя рядом с ним за столом заведующей. А Бо тем временем разрабатывал маршрут побега через трубу, проходившую под тюрьмой и выходившую через канализацию в ливневый сток на улице.