Комната безумца - [4]

— И чья в этом вина, могу я поинтересоваться?

Патрик задумался.

— Если разобраться, увидь Фрэнсис, как ты себя вела, сомневаюсь, что он бы одобрил.

— Одобрил бы даже меньше, чем видеть тебя со мной на этом пляже в столь поздний час?

— Ты права.

Они оба рассмеялись и побежали к морю. Волны омывали их ноги, а Паула подняла глаза к небу.

— Луна сегодня великолепна. Я чувствую, как она действует. Будто волшебная сила куда-то уносит меня. Волшебная, да, и даже недобрая.

— Опять понесло, — улыбнулся Патрик.

— О, Луна, Королева Ночи, прокляни этого несчастного смертного, валяющегося у моих ног от безнадежной любви…

— Просто слова, моя милая, — воскликнул Патрик, — а что касается вкуса…

— Давай пойдем купаться.

Патрик был ошеломлен.

— Купаться?

— Да. Почти полночь, и так, кажется, принято.

— Если я правильно помню, — ответил Патрик, притворяясь равнодушным, — такое дело вытворяют… без одежды.

— Точно, — кивнула Паула. Рассмеявшись, она потрепала его по волосам. — Если бы ты мог себя видеть! Похож на ежа. В любом случае будь уверен, что я не позволю тебе пялиться на мои божественные формы, — добавила она, закрывая глаза и качая головой. — Это слишком опасно.

— Твое желание для меня закон, моя прекрасная подруга. Итак, как прикажешь поступить?

— Отвернись и считай до ста. Потом ты крикнешь, и я отвернусь.

Патрик глубоко вздохнул.

— Моя милая, я всегда знал, что в тебе есть эта извращенная сторона, предназначенная исключительно для меня. С тех пор, как мы знаем друг друга, ты никогда не прекращала поддевать меня прямо или косвенно. Но я выдержу эту последнюю проверку так же стоически, как другие.

Паула подняла мизинец.

— Дружок, из того, что ты только что сказал, я понимаю, что ты всегда тайно желал меня.

— Точно, моя богиня. И именно поэтому в последнем акте извращения я отдал тебя в руки другого.

Полуночное купание сопровождалось многочисленными обвинениями и заявлениями, подозрением друг друга в обмане и хитрыми взглядами украдкой.

Наконец, они оказались рядом, и их игривое подшучивание продолжалось, пока Паула не затолкала голову Патрика под воду.

Когда они наконец вернулись на пляж, последовала процедура, отработанная при раздевании. Затем они снова лежали рядом на песке, и Паула заметила:

— Если родители поймают меня, вернувшуюся с мокрыми волосами и покрытую песком, быть беде.

— Просто скажи им, что я немного выпил лишнего и столкнул тебя в воду. — Тон его голоса внезапно изменился. — А знаешь, ты совсем не плохо смотришься.

— Тоже мне открытие! Что именно ты имеешь в виду?

— Я говорю о… Твоя анатомия.

— Негодяй! Я так и знала, что ты играешь нечестно!

— Нисколько, я сказал так, просто чтобы поддразнить тебя. Но признаю, что испытывал большое желание украдкой взглянуть.

— Твоя откровенность делает тебе честь и должна быть вознаграждена.

Патрик вздохнул:

— Что на этот раз?

— Закрой глаза и считай до десяти, — ответила Паула тоном, слишком вежливым, чтобы быть искренним.

— Хорошо, но теперь я подозрителен.

Когда он открыл глаза снова, первая реакция Патрика была удивлением, что он не стал жертвой одной из шуток его подруги. Второе удивление состояло в том, что она сидела на песке в точно таком же положении, что и прежде.

— Об этой награ…

Он не закончил предложения. Его пристальный взгляд упал сначала на красивую розовую блузку, которая лежала на песке рядом с другим дамским бельем. Он медленно поднял глаза и увидел самую восхитительную из сирен. Иллюзия была полной. Ноги Паулы, немного согнулись, облепленные мягкой тканью юбки. А локоны волос, распустившихся по изящным плечам, почти не скрывали восхитительных округлостей ниже.

— П-Паула! — прошептал он, заикаясь.

Последовало несколько секунд волнующей тишины, после которых молодая женщина подняла одежду и вновь надела.

— Это будет моим последним актом безумия на сегодняшний вечер, — улыбнулась она.

— У меня нет слов… Такой сувенир на память!

— И только подумать, что мне пришлось продемонстрировать часть своего очарования, чтобы ты наконец оценил мою красоту!

— Признаю себя виновным. Виновным в том, чтобы был полностью слеп… до самого последнего дня.

Паула звонко рассмеялась.

— Дорогой Патрик, послушать тебя, можно подумать, ты будешь жалеть, что я уеду.

Он приблизился и странно посмотрел на нее.

— Сколько времени мы знаем друг друга, Паула?

— Почти восемь лет.

— И в течение всех этих восьми лет, я могу сказать тебе это теперь, я никогда не думал о том, чтобы поцеловать тебя… кроме одного раза.

— Что ж, для меня это новость. И когда это было?

— Когда мы пошли на ту прогулку в Сент-Айвс два года назад. Мы попали под ливень и нашли убежище на крыльце. Мы долго стояли там молча, помнишь?

— Да, и могу сказать теперь, какой же ты болван, что не воспользовался ситуацией. Почему такая сдержанность?

— Не знаю. Возможно потому, что мы всегда были друзьями.

Настала очередь Паулы замолчать. Теперь они находились очень близко друг к другу, и Патрик смотрел в красивые голубые глаза молодой женщины, как будто видел их впервые. В них все еще бегали озорные искорки, но теперь там было что-то новое, чего он не видел раньше.

В его защиту нужно сказать, что он был столь дезориентирован выражением ее лица, что просто не знал, что делать. Впоследствии он понял, что в эту сладкую сентябрьскую ночь в ее выражении не было ничего нового, но просто он, наконец, увидел нечто, что было глубоко спрятано все время с того дня, как она задала вопрос, когда родилась королева Виктория.