Коммунизм и фашизм: братья или враги - [3]
К сожалению, само понятие фашизма зарезервировано идеологами как мощное средство воздействия на общественное сознание и выведено из сферы анализа. Вторая мировая война и преступления немецкого нацизма оставили в памяти народов Европы и США такой глубокий след, что слово «фашизм» стало узаконенным и бесспорным обозначением абсолютного зла. Тот, чье детство прошло во время и сразу после войны, помнит, что у нас не было большего оскорбления, чем обозвать кого-нибудь фашистом — это считалось самым бранным словом, обиженный мог ответить на него кулаками, и взрослые признали бы его правоту.
Идеологи всех цветов накачивали понятие фашизма в сознание, чтобы в нужный момент использовать его как мощное оружие. Политического противника, которого удавалось хоть в небольшой степени связать с фашизмом, сразу очерняли в глазах общества настолько, что с ним уже можно было не считаться. Он уже не имел права ни на диалог, ни на внимание. Раздутое и ложное понятие фашизма было важным оружием для сокрушения (как предполагают умники-победители) коммунизма.
Целый ряд «признаков» фашизма можно прилепить к коммунистам, как и ко всем другим политическим и философским течениям, которые вошли в конфликт с нынешней элитой Запада. И если бы мы знали, как тщательно из общественного сознания вымарывалось знание сути фашизма, то могли бы догадаться, что куется важное оружие холодной войны. Тогда не удивлялись бы, что нас вдруг начали называть фашистами. И на Бурбулиса с Каспаровым сердиться не надо — не они это придумали, им дали зачитать готовые методички. Да и то они читали и читают, запинаясь.
Идеологам, чтобы использовать ярлык фашизма, необходимо было сохранять это понятие в максимально расплывчатом, неопределенном виде, как широкий набор отрицательных качеств. Когда этот ярлык описан нечетко, его можно приклеить к кому угодно — если контролируешь прессу. Особенно легко поддавались на манипуляцию фашизмом интеллигенты, выросшие на идеалах Просвещения и гуманизма. За это дорого поплатилось европейское левое движение уже в начале 30-х годов. Немецкий исследователь фашизма Л.Люкс пишет: «Пожалуй, наиболее чреватым последствиями было схематическое обобщение понятия «фашизм» и распространение его на всех противников коммунистов. Этим необдуманным употреблением понятия «фашизм» коммунисты нанесли урон, прежде всего, самим себе, ибо тем самым придали безобидность своему наиболее опасному врагу, по отношению к которому использовалось первоначально это понятие».
Нынешней интеллигенции сегодня можно сделать упрек: почему она не разглядела важную вещь — такое колоссальное событие в истории Запада, как фашизм, осталось практически не изученным и не объясненным? Попробуйте вспомнить основательный, серьезный и доступный труд, который бы всесторонне осветил именно сущность фашизма — как философского течения, как особой культуры и особого социального проекта. Думаю, что такого труда никто не назовет, и ни одной ссылки на него мне нигде не встречалось. Мы видим лишь обрывки сведений, которые сводятся в основном к конкретным обвинениям: концлагеря, национализм, жестокие убийства врагов и конкурентов, преследование евреев, бесноватый фюрер и т. д.
Но эти конкретные обвинения совершенно не объясняют, чем этот бесноватый фюрер подкупил такой рассудительный и осторожный народ, как немцы. К каким струнам в их душе он воззвал? Ведь в Германии произошло нечто совершенно небывалое. Немцы демократическим путем избрали и привели к власти партию, которая, не скрывая своих планов, увлекла их в безумный, безнадежный проект, который означал разрыв со всеми привычными культурными и моральными устоями.
Все это происходило не за тридевять земель и не в древнем Вавилоне, а на наших глазах. Все материалы для исследования доступны, но мы в делах Вавилона разбираемся лучше, чем в образе мыслей фашистов. На знание об этой болезни Европы наложено негласное табу, которое никто не осмелился нарушить. Это тем более поразительно, что уже более полувека нам твердят об угрозе неофашизма. Казалось бы, обществоведы всех стран должны были бы дать ясное определение фашизму, чтобы мы могли различать угрозу, видеть противника, выявлять неофашистов в любом их обличье, даже замаскированных, без свастики и побритой головы. Пока же как бы специально создан карнавальный образ неофашиста как тупого маргинала, который развлекается тем, что избивает нищих и иностранцев.
Иногда приходится слышать, что вроде бы и изучать нечего эту гадость. Мол, не было ничего, кроме нагромождения лжи, гипноза и кучки преступных маньяков. Все, дескать, нам Кукрыниксы объяснили. Но стоит чуть-чуть вникнуть, выходит наоборот — одна из причин молчания состоит в том, что явление фашизма сложно (как и целый ряд других болезней культуры, например, терроризм). Оно не по зубам ни вульгарному марксизму, для которого вся жизнь общества сводится к классовой борьбе и развитию производительных сил, ни вульгарному, механистическому либерализму. Своего Достоевского ни Запад, ни СССР не родили.
