Коммунистические государства на распутье - [64]

Приверженность сталинизму в интеллектуальной сфере Резко отделила Германскую Демократическую Республику от ее коммунистических соседей. Восточногерманская культурная и духовная жизнь гораздо менее плодотворна, чем в Польше, Венгрии и даже в Советском Союзе. СЕПГ не допускает духовного влияния этих, казалось бы, братских социалистических государств. Удивительно, что решимость восточногерманских коммунистов сохранить сталинистскую ортодоксальность недавно привела к мерам, направленным против самого Советского Союза. Это началось сразу вслед за XXII съездом КПСС. В начале 1962 года Альфред Курелла, тогда Председатель комиссии по вопросам культуры при Политбюро СЕПГ, выступил против советского литературоведа и бывшего атташе по вопросам культуры при советской военной администрации, Ильи Фрадкина, который высказался за большую Либерализацию в области литературы и искусства[140]. С тех пор в советских кинофильмах делаются купюры, а советские статьи подвергаются такой цензуре, что искажается их содержание. Некоторые советские книги, например роман Солженицына «Один день Ивана Денисовича», полностью запрещены Ни том основании, что подобные литературные живописания эксцессов сталинизма могут только повредить Германской демократической Республике. Сам Ульбрихт сказал по этому поводу: «Некоторые произведения такого рода могут быть Полезными в советских условиях, но у нас нет абсолютно никаких оснований публиковать их»[141]. Совсем недавно крутые меры, принятые Восточной Германией в области культуры, чуть не подорвали ее тесные до этого политические отношения с Чехословакией. Восточногерманские коммунисты были понуждены воздвигнуть дополнительные заслоны против зауздавшей чешской «оттепели». Они сделали это решительно и с негодованием. И то и другое, проявилось в официальном документе Политбюро, осуждавшем Гавемана и критиковавшем чехословацкие тенденции. В заявлении Политбюро подчеркивалась связь между взглядами Гавемана «и некоторыми ревизионистскими теориями, которые пробивают себе дорогу из Праги к нам»[142].

Несмотря на все эти усилия, Германская Демократическая Республика не может жить — и действительно не живет —изолированно от событий, происходящих в других районах коммунистического мира, и даже — несмотря на наличие стены — на Западе. С одной стороны, если судить по тону и содержанию сетований, недавно появившихся в восточногерманской печати, население хорошо видит, что оно находится в заключении, и презирает своих надзирателей. С другой стороны, китайско-советский спор серьезно деморализовал этих надзирателей. Воинственные в идеологическом отношении кадры коммунистов, которые, естественно, самым энергичным образом поддерживают Ульбрихта, испытали поистине жестокое потрясение от этого международного раскола. Ярким доказательством служит тот факт, что журнал «Эйнхейт» счел необходимым напечатать письмо одного своего читателя, в котором выражалось полное смятение и горькое разочарование. Автор недоумевал: преданных членов восточногерманской партии так долго учили восхищаться китайцами за их революционный героизм и вдруг выясняется, что они повинны в таком множестве непростительных заблуждений[143]. Здесь вопрос не в том, существует ли прокитайская фракция в рядах СЕПГ. Дело куда серьезнее. Теперь, когда ткань коммунистического интернационализма оказалась разорванной на куски и обнажились лежавшие под ней элементы националистской обособленности, главная аномалия восточногерманского режима, а именно отсутствие национальной базы, стала более ощутимой, чем когда-либо прежде. А это в свою очередь порождает разочарование и угрожает ростом скептицизма именно там, где это более всего неприемлемо для режима, — в рядах правящей коммунистической партии.

В таком случае, какое же будущее можно предсказать восточногерманскому режиму? В некоторых кругах утверждают, что, как только Ульбрихт сойдет со сцены, наступят радикальные перемены. Ульбрихту идет семьдесят первый год, и хотя его личная власть в настоящее время прочна, все же дни его активного руководства сочтены. Те, кто следует за ним, безусловно, не обладают его опытом и, пожалуй, не отличаются его целеустремленностью. Но было бы неоправданным ожидать, что преемники Ульбрихта рискнут пойти на серьезное изменение общего направления его политики. Как бы режим ни стремился завоевать полное признание народа, риск, связанный с подлинной либерализацией, по-прежнему остается слишком большим. Даже ограниченный шаг в этом направлении— возвращение широким слоям населения права ездить на Запад — мог бы повлечь за собой и политическое замешательство и экономический ущерб. Не нуждаются в комментариях вероятные результаты сноса стены. Широкая программа десталинизации за стеной была бы не менее угрожающей. Расширение областей свободной дискуссии и открытой критики, даже такой скромной, какую предложил профессор Гавеман, неизбежно высвободит давно подавляемые Подспудные течения национализма и тем самым вырастет в Угрозу существованию этого все еще искусственного «второго Германского государства». В настоящее время и в обозримом будущем подлинная внутренняя либерализация остается неразрывно связанной с делом национального воссоединения, и Поэтому неизбежна перспектива ликвидации коммунистической диктатуры в Восточной Германии.