Коммунистические государства на распутье - [12]
Не считаясь преимущественно с сельскохозяйственным характером китайской экономики, первые лидеры китайской Коммунистической партии придерживались теоретических позиций ортодоксального марксизма. Как партия коммунисты сосредоточили свои усилия на завоевании лояльности и поддержки немногочисленного класса пролетариев в таких цензах, как Шанхай, Кантон и другие крупные города. Каждый в отдельности они старались утвердиться на влиятельных поСтах в гоминдановской организации. Первоначально они игно Рчровали, а затем и официально осудили деятельность Мао Цзэ-дуна, который в 1925 году взялся за организацию крестьян провинции Хунань. Точка зрения Мао была сформулирована в его докладе Центральному комитету в феврале 1925 года: «Такое руководство бедными крестьянами очень важно. Без крестьянина-бедняка не будет революции. Отвергнуть его — значит отвергнуть революцию»[6]. И хотя Мао был одним из учредителей КПК, ни партия, ни Москва не одобрили его неортодоксальной веры в китайское крестьянство как силу, способную произвести революции. Таким образом, в 1925 году с точки зрения официальной коммунистической политики в Китае Мао можно было считать еретиком.
Следуя ортодоксальной марксистско-ленинской линии, Китайская коммунистическая партия зашла в тупик. К 1926 году стало ясно, что китайский пролетариат слишком малочислен, чтобы стать движущей силой общества, и что китайские рабочие не проявляют интереса к коммунизму. В том же 1926 году коммунистическая политика открытых попыток завоевать влияние в гоминдане вызвала немалое раздражение представителей правого крыла этой партии, возглавляемого Чан Кай-ши, пришедшего к ее руководству в 1925 году после смерти Сун Ят-сепа. В лице Чан Кай-ши коммунисты встретили способного и решительного противника. Он заручился лояльностью и поддержкой не только правого крыла гоминдана, но и гоминдановских вооруженных сил, созданию которых он содействовал, пользуясь помощью и консультацией русских. После марта 1926 года он официально запретил всем коммунистам занимать руководящие посты в гоминдане и приступил к очищению от них своей партии. Русские, поверившие было в дружбу Чана, огорчились, но ничего поделать не могли. Они не хотели компрометировать провозглашенное ими дружественное отношение к азиатским массам открытым вмешательством в китайские дела, которое могло бы напомнить старые царистские методы политики силы.
В июле 1926 года Чан Кай-ши начал Северный поход с целью объединения Китая под единым национальным правительством. В 1926—1927 годах КПК, уже теснимая Чаном, оказалась вовлеченной в борьбу Сталина и Троцкого. Эта борьба повлияла на все области советской международной и внутренней политики. Троцкисты считали, что политика Сталина обанкротилась. Вместо нее они отстаивали независимые действия КПК, которые при поддержке СССР привели бы к китайской коммунистической революции. Такая политика соответствовала троцкистской теории «перманентной революции», то есть взгляду, что социализм не может «выжить» в одной лишь России и что поэтому СССР должен непрестанно действовать в интересах всемирного коммунизма.
Сталинская политика была диаметрально противоположна троцкистской и в отношении Китая более реалистической. Сталин не видел непосредственных перспектив победы коммунистов в Китае, ибо КПК была слаба и ненадежна, а также потому, что эта страна сама по себе была слишком отсталой Для успеха коммунизма. В те времена Сталин был заинтересован в дружественном националистском правительстве, которое играло бы на Дальнем Востоке роль буфера против потенциальной угрозы экспансионистской Японии. Альянс между китайскими коммунистами и гоминданом следовало поддерживать, ибо он наилучшим образом соответствовал целям СССР. Такое отношение к Китаю логически укладывалось в идеологическую сталинскую доктрину о «построении социализма в одной стране». До мировой революции было еще далеко; поэтому долг всех коммунистов состоял в том, чтобы подчинить свои местные интересы делу защиты социализма в СССР. Надежды на создание в Китае коммунистического правительства были нереальны. Но националистский Китай был возможен и в большей мере отвечал ближайшим потребностям Советского Союза.
Хотя борьба между Сталиным и Троцким оказалась важной для развития событий в Китае, ее значение все же не следует преувеличивать. Был ли Сталин прав или неправ в вопросе о Китае, это не могло оказать большого влияния на Исход его распри с Троцким. К концу 1926 пода троцкисты практически были разбиты и сталинская политика в китайском вопросе осталась партийной линией Москвы. И даже если бы одержала верх политика Троцкого, вряд ли результат был бы иным. При условиях, которые тогда господствовали в Китае, идеи Троцкого о полной поддержке китайских коммунистов, возможно, и не имели бы успеха. Сталинская политика в отношении Китая в конечном итоге была обречена на провал, но по крайней мере она основывалась на более разумном понимании политической ситуации в этой стране.
