Коммунистическая оппозиция в СССР (1923-1927) (Том 1) - [53]

ном вопросе октябрьского переворота, оказывается ревизией ленинизма? Почему понятие ленинизма в отношении к октябрю охватывает Каменева, который принципиально противостоял Ленину, и исключает меня, который шел с Лениным? Не слишком ли гибким и услужливым становится тут слово ленинизм?

Чтобы построить подобие моста к такому совершенно неожиданному и невероятному противопоставлению ленинизма и антиленинизма в октябре, понадобилось изобразить дело так, будто я ошибку Каменева и других вижу в их большевистской последовательности; будто я говорю: "смотрите, вот эти товарищи действительно пошли до конца по пути ленинской формулы и попали в плен к мелкобуржуазной революции". Но у меня не было и речи о том, будто ошибка октябрьских противников Ленина состояла в том, что они "последовательно" применяли ленинскую формулу. Нет. Ошибка их состояла в том, что они относились к ленинской формуле не по-ленински, они не узнали своеобразного противоречия этой формулы в действительности: в том, что они не поняли переходного этапного характера формулы 1905 года; в том, что они, говоря словами Ленина, заученные формулы противопоставляли изучению действительности; в том, другими словами, что они понимали ленинскую формулу не по-ленински. Это констатировал сам Ленин и дал исчерпывающий анализ этой ошибки.

Все для той же цели, то есть для того, чтобы мою (вернее ленинскую) критику тов. Каменева и других превратить в критику мною ленинизма понадобилась цитата из моей статьи 1909 года, не из предисловия 1924 года, а из статьи 1909 года, где я говорил, что формула демократической диктатуры пролетариата и крестьянства угрожает на известном этапе революции обнаружить свои антиреволюционные черты. Да, я это писал в 1909 году в журнале Розы Люксембург. Статья эта вошла в состав моей книги "1905", которая не раз переиздавалась после 1917 года и на русском и на иностранных языках, без протестов или возражений с чьей бы то ни было стороны, ибо все понимали, что статью надо брать в условиях времени, когда она писалась. Фразу из полемической статьи 1909 года нельзя, однако, вклеивать в предисловие 1924 года. Можно по поводу цитаты 1909 года с полным правом сказать, что когда я писал ее, я не отдавал себе отчета в том, что оспаривавшаяся мною формула имела для Ленина не самодовлеющий, а этапный, подготовительный характер. Такое обвинение будет правильным, и я его приму. Но ведь именно тов. Каменев и другие пытались - против Ленина - превратить эту динамическую формулу в догму и противопоставить ее потребностям развивающейся революции. Именно Ленин разъяснял им, что эта их позиция задерживает необходимое развитие революции. Я лишь конспективно и в крайне смягченной форме воспроизвел его критику и оценку. Как же отсюда мог получиться вывод в сторону ревизии ленинизма? При непременном желании привлечь к этому давно ликвидированному историей делу "троцкизм", можно было бы сказать по этому поводу лишь следующее: в предисловии Троцкий солидаризируется с ленинской постановкой вопроса о переходе демократической революции в социалистическую;

при этом, однако, Троцкий ничего не говорит о своем отказе от старой формулы перманентной революции; отсюда приходится сделать тот вывод, что Троцкий, на основании опыта революции 1917 года, истолковывает свою старую формулу в ленинском духе. Вот единственный вывод, который можно было бы сделать на этот счет - и то не на основании предисловия, где самый вопрос о перманентной революции не поднимается, как исторически ликвидированный, -- а путем сопоставления предисловия со старыми моими работами, отражавшими разные политические этапы развития. И такой вывод был бы до известной степени правильным. То, что для меня было основным в формуле так называемой перманентной революции, это убеждение в том, что революция в России, начавшаяся, как буржуазная, должна будет неизбежно завершиться социалистической диктатурой. Если тактически-центристские тенденции, как я показал выше, отделяли меня от большевизма и противопоставляли ему, то основное политическое убеждение в том, что русская революция должна будет передать власть пролетариату, противопоставляло меня меньшевикам и через все этапы вело в лагерь большевизма. Но это, однако, стоит в стороне от занимающего нас вопроса. Во всяком случае я отвергаю, как нечто совершенно смехотворное, приписываемое мне мнение, будто Ленин или большевистская партия пришли к "моей" формуле революции, убедившись в ошибочности собственной формулы.

Я вынужден, однако, заранее признать, что можно, при желании, получить любые выводы по части подмены ленинизма троцкизмом, если пользоваться безразборчиво цитатами, относящимися к разным периодам на протяжении двух десятков лет, произвольно комбинируя эти цитаты, и особенно, если приписывать мне то, что я вообще никогда не говорил. Как известно, больше всего посчастливилось в этой дискуссии формуле "без царя, а правительство рабочее". Думаю, что не менее десятка авторов (и сколько ораторов!) приписывали мне друг за другом эту неправильную политическую формулу. Должен, однако, сказать, что популярную прокламацию под таким заголовком: "без царя, а правительство рабочее!" написал летом 1905 года Парвус, находившийся заграницей, тогда как я нелегально проживал в то время в Петербурге и ни в какой с ним связи не состоял. Прокламация эта вышла в заграничном издательстве за личной подписью Парвуса, и никем в России не перепечатыва-лась. Никогда я за эту упростительскую формулу Парвуса на себя ответственности не брал. Как раз в тот период я написал ряд прокламаций, из которых более существенные печатались в тайной бакинской типографии большевиков (лето 1905 года). Одна из таких прокламаций была специально адресована крестьянам. Ни в одной из этих моих прокламаций, в большинстве ныне розысканных, нет "перепрыгивания" через демократическую фазу революции. Все они выдвигают лозунги учредительного собрания и аграрной революции. Таким и подобным ошибкам в статьях, направленных против меня, несть числа. Останавливаться на этом нет, однако, надобности. Вопрос состоит ведь не в том, как я лично на разных этапах своего политического развития формулировал перспективы и задачи революции, а в том, правильно ли я ныне, в 1924 году, анализировал