Комментарий к роману «Евгений Онегин» - [354]

Шрифт
Интервал

2. Не очень часто встречающийся короткий наклон (short tilt), состоящий из ударного односложного слова и безударного первого слога следующего многосложного слова («dark in-», см. приведенный ниже пример);

3. Довольно часто встречающийся сдвоенный наклон (duplex tilt), который образуется двусложным словом, в обычной речи имеющим ударение на первом слоге (например, «guarded»);

4. Редкий длинный наклон (long tilt), охватывающий первый и второй слоги трехсложного слова, которое в обычной речи имеет ударение на первом слоге («terri-» в приводимом ниже примере).

Примеры:

(1) Deep in the night on mountains steep,
(2) Dark, inaccessible and proud,
(3) Guarded by dragons, castles sleep,
(4) Terrible stars above them crowd
(1) Глубокой ночью на крутых горах
(2) Темные, недоступные и гордые
(3) Под стражей драконов спят замки,
(4) Ужасные звезды теснятся над ними

Обратный наклон (reverse tilt), менее интересный в художественном отношении, представляет собою комбинацию метрически ударной доли, не несущей словесного ударения, и понижения, на которое падает словесное ударение (─Ú) вместо ожидаемых (┴U) или (─U). Он может приходиться на любой четный или нечетный сегмент ямбического стиха кроме последнего. В этом случае возникает скад, наклоненный в обратную сторону.

Обратные наклоны представлены главным образом одной их разновидностью — весьма часто встречающимся разделенным обратным наклоном (split reverse tilt), образуемым двумя односложными словами со словесным ударением только на втором из них:

Sweet is the shiver of cold Spring
when birds, in garden and grove, sing.
(Приятна дрожь холодной весны,
Когда птицы поют в саду и роще.)

Здесь два обратных наклона в сочетаниях слов «of cold» и «and grove», каждый из которых записываются (─Ú); но в первой строке словесное ударение (на «cold») не столь сильно, как на «grove» во второй строке, и более приемлемо для данного размера. Слово «cold» логически связано с идущим за ним словом «spring» и потому плавно скользит, предвосхищая следующее за ним слово; это обычная вариация английского ямба на протяжении всей его истории; логическое же ударение на слове «grove» равноценно в речи ударению на первом слоге слова «garden», с которым оно и связано внутри данной фразы; в результате, из-за чрезмерных усилий при скандировании, к которым приходится прибегать, дабы должным образом сочетать словесное и метрическое ударения, звучание данного отрывка лишено гармонии, если только не воспринимать его как экспериментальную ритмическую вариацию, выходящую за пределы стихотворного размера. Кстати, следует заметить, что при чтении второго стиха со строгим соблюдением смысловых ударений слова «grove, sing» образуют, с просодической точки зрения, самое близкое в двусложных размерах подобие спондея (два смежных слога, на каждый из которых приходится как словесное ударение, так и ударение метрическое); тем не менее эти два слога отделены один от другого паузой (а именно в паузных вариациях мы устремляемся прочь от тонической системы по направлению к ритмическим формам).

Еще одна разновидность обратного наклона — сдвоенный обратный (duplex reverse tilt), образуемый двусложным словом с ударением на втором слоге в нарушение последовательности ударной-неударной доли (в ямбе на четном-нечетном местах, в хорее — на нечетном-четном местах), неминуемо звучит резко и тяжеловесно, так как в данном случае словесное ударение подчиняется метрическому без той податливости, какую оно проявляет при обычном сдвоенном наклоне. В метрическом отношении, ямбическая стопа сильнее хореического слова, а при декламации ямбическое слово более самостоятельно, чем хореическая стопа, и, следовательно, сильнее ее. Английские теоретики, например, Роберт Бриджес в «Просодии Мильтона» (Robert Bridges, «Milton's Prosody». Oxford, 1893, p. 52–61) несколько неопределенно называет обратный наклон «отступлением словесного ударения» («recession of accent»).

Как и у всех модуляций ямба, красота наклона, и особенно сдвоенного наклона, столь естественного и прекрасного в английском пятистопном ямбе и придающего такое очарование тем немногим строкам, где этот наклон был использован русскими поэтами, проистекает из определенной игривости данного ритма, в появлении неуверенной интонации, как будто бы полностью противоположной основному размеру, но на самом деле утонченно-чудесной именно благодаря своему стремлению к равновесию между уступками основному размеру и желанием сохранить свои собственные ритмические особенности. Лишь нечувствительное к поэзии ухо услышит здесь «отклонения от размера», и лишь старомодный педант усмотрит здесь вторжение инородной метрической структуры. В английской поэзии непринужденное использование наклонов крупными поэтами особенно в начале ямбических строк объясняется отчасти тем, что в английском языке сравнительно немного таких слов, которые точно соответствовали бы правильной ямбической стопе, а отчасти тем, что в английских словах могут встречаться второстепенные ударения, да и вообще ударения в них не столь устойчивы, как, например, в русских словах.


Еще от автора Владимир Владимирович Набоков
Лолита

В 1955 году увидела свет «Лолита» — третий американский роман Владимира Набокова, создателя «Защиты ужина», «Отчаяния», «Приглашения на казнь» и «Дара». Вызвав скандал по обе стороны океана, эта книга вознесла автора на вершину литературного Олимпа и стала одним из самых известных и, без сомнения, самых великих произведений XX века. Сегодня, когда полемические страсти вокруг «Лолиты» уже давно улеглись, южно уверенно сказать, что это — книга о великой любви, преодолевшей болезнь, смерть и время, любви, разомкнутой в бесконечность, «любви с первого взгляда, с последнего взгляда, с извечного взгляда».В настоящем издании восстановлен фрагмент дневника Гумберта из третьей главы второй части романа, отсутствовавший во всех предыдущих русскоязычных изданиях «Лолиты».«Лолита» — моя особая любимица.


Защита Лужина

Гениальный шахматист Лужин живет в чудесном мире древней божественной игры, ее гармония и строгая логика пленили его. Жизнь удивительным образом останавливается на незаконченной партии, и Лужин предпочитает выпасть из игры в вечность…


Подлец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дар

«Дар» (1938) – последний русский роман Владимира Набокова, который может быть по праву назван вершиной русскоязычного периода его творчества и одним из шедевров русской литературы ХХ века. Повествуя о творческом становлении молодого писателя-эмигранта Федора Годунова-Чердынцева, эта глубоко автобиографичная книга касается важнейших набоковских тем: судеб русской словесности, загадки истинного дара, идеи личного бессмертия, достижимого посредством воспоминаний, любви и искусства. В настоящем издании текст романа публикуется вместе с авторским предисловием к его позднейшему английскому переводу.


Бледное пламя

Роман, задуманный Набоковым еще до переезда в США (отрывки «Ultima Thule» и «Solus Rex» были написаны на русском языке в 1939 г.), строится как 999-строчная поэма с изобилующим литературными аллюзиями комментарием. Данная структура была подсказана Набокову работой над четырехтомным комментарием к переводу «Евгения Онегина» (возможный прототип — «Дунсиада» Александра Поупа).Согласно книге, комментрируемая поэма принадлежит известному американскому поэту, а комментарий самовольно добавлен его коллегой по университету.


Другие берега

Свою жизнь Владимир Набоков расскажет трижды: по-английски, по-русски и снова по-английски.Впервые англоязычные набоковские воспоминания «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство») вышли в 1951 г. в США. Через три года появился вольный авторский перевод на русский – «Другие берега». Непростой роман, охвативший период длиной в 40 лет, с самого начала XX века, мемуары и при этом мифологизация биографии… С появлением «Других берегов» Набоков решил переработать и первоначальный, английский, вариант.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.


Лекции о драме

Лекции «Трагедия трагедии» и «Ремесло драматурга» были написаны для курса драматургического мастерства, который Набоков читал в Стэнфорде летом 1941 года. Две представленных здесь лекции выбраны в качестве приложения к пьесам Набокова по той причине, что они в сжатом виде содержат многие из основных принципов, которыми он руководствовался при сочинении, чтении и постановке пьес.


Лекции о «Дон Кихоте»

Книга содержит впервые переведенный на русский язык полный курс лекций о романе Сервантеса, прочитанный В. Набоковым в Гарвардском университете в 1951–1952 годах.Замечательное свойство литературоведческих работ Набокова — в сочетании его писательского дара с вдумчивостью благодарного читателя. Суровый и нежный, невыносимо пристрастный, но никогда не скучный, Набоков по-новому осмысливает шедевр Сервантеса — он шутит и грустит, сопровождая своих студентов, а ныне и читателей, в странный, хотя и кажущийся таким знакомым мир «Дон Кихота».Текст дополняют подробные комментарии профессора Фредсона Бауэрса, американского библиографа, собравшего и отредактировавшего этот том лекций по набоковским рукописям.


Лекции по зарубежной литературе

«Есть книги… которые влияют на сознание целого литературного поколения, кладут свой отпечаток на столетие», — писала Нина Берберова. Лекции по зарубежной литературе Владимира Набокова подтверждают этот тезис дважды: во-первых, потому что каждый герой набоковских рассуждений — будь то Джойс или Флобер — действительно оставил отпечаток в судьбах литературных поколений. Во-вторых, и сама книга Набокова достойна схожего отношения: при всей блистательности и близорукости, лекции поражают художественной наблюдательностью, которая свойственна только крупным писателям.


Лекции по русской литературе

«Лекции по русской литературе» В. Набокова, написанные им для американских студентов, впервые вышли в России в Издательстве «Независимая Газета». Литературоведческие исследования великого писателя — столь же самоценные творения, как и его проза. Обладая глубоко личным видением русской классики, В. Набоков по — своему прочитывал известные произведения, трактуя их. Пользуясь выражением Андрея Битова, «на собственном примере». В «Приложениях» публикуются эссе о Пушкине, Лермонтове и др., которые, как нам представляется, удачно дополняют основной текст лекций.