Комментарии к жизни. Книга вторая - [10]

Дисциплина

Мы пробирались сквозь бурное уличное движение, и теперь мы свернули с главной дороги в отдаленный переулок. Оставив автомобиль, мы отправились по дороге, которая петляла через пальмовые рощи и вдоль поля с зеленым созревающим рисом. Как прекрасно было то длинное, изгибающееся рисовое поле, огороженное высокими пальмами! Это был прохладный вечер, и ветер шумел среди густой листвы деревьев. Неожиданно за поворотом оказалось озеро. Оно было длинным, узким и глубоким, а с обеих его сторон пальмы стояли так близко друг к другу, сквозь них почти ничего не было видно. Ветер играл с водой, и у берега стоял шелест. Несколько мальчишек купались, голые, не стеснявшиеся и свободные. Их тела были блестящими и красивыми, с правильными формами, стройными и гибкими. Они, было, плыли до середины озера, затем возвращались и начинали снова. Дорога пролегала дальше мимо деревни, и на обратном пути полная луна отбрасывала таинственные тени. Мальчишек не было, лунный свет падал на водную гладь, а пальмы были словно белые колонны в тенистой мгле.

Он прибыл откуда-то издалека и жаждал выяснить, как подчинить ум. Он сказал, что специально удалился от мирской жизни и жил очень просто с несколькими родственниками, посвящая свое время одолению ума. Он занимался в некотором роде самодисциплиной в течение множества лет, но его ум все еще не был под контролем: он всегда был готов забрести куда-нибудь, подобно животному на привязи. Он морил себя голодом, но это не помогало, он экспериментировал с диетой, и это немного помогло, но покоя никогда не наступало. Его ум вечно подбрасывал ему какие-то образы, вызывал сцены, ощущения и происшествия из прошлого. Или он начинал думать о том, каким спокойным он будет завтра. Но «завтра» никогда не наставало, и все развитие событий становилось весьма кошмарным. В очень редких случаях ум успокаивался, но спокойствие скоро сменялось воспоминаниями, событиями прошлого. То, что преодолено, нужно побеждать снова и снова. Подавление — это вид преодоления, так же как и подмена и возвеличивание. Желать одолеть означает породить дальнейшее противоречие. Почему вы хотите одолеть, успокоить ум?

«Я всегда интересовался религиозными вопросами, я изучил разные религии, и они все говорят о том, что, чтобы познать бога, необходимо усмирить ум. С тех пор, как я помню, я всегда хотел найти бога, ту проникновенную красоту мира, красоту рисового поля и грязной деревни. Впереди меня ждала очень многообещающая карьера, я побывал за границей и все такое, но однажды утром я просто ушел пешком, чтобы найти это спокойствие. Я слышал то, что вы рассказывали на днях об этом, и поэтому пришел».

Чтобы найти бога, вы пытаетесь подчинить ум. Но действительно ли спокойствие ума — это путь к богу? Разве спокойствие — монета, с помощью которой откроются врата рая? Вы хотите купить ваш путь к богу, к истине, или назовите это как пожелаете. Можете ли вы купить вечное за добродетель, за отречение, за смирение? Мы считаем, что если мы делаем определенные вещи, практикуем добродетель, стремимся к целомудрию, отходим от мира, мы окажемся способными измерить неизмеримое, так что это всего лишь сделка, не так ли? Ваша «добродетель» является средством достижения цели.

«Но дисциплина необходима, чтобы обуздать ум, иначе не видать покоя. Просто я недостаточно контролирую ум, это моя вина, и дело тут не в дисциплине».

Дисциплина — это средство достижения цели. Но цель — это неизвестное. Истина — неизвестное, она не может быть известным. Если она — это известное, то это не истина. Если вы сможете измерить неизмеримое, то его не существует. Наша мера — это слово, а слово — это не реальность. Дисциплина — это средство, но цель и средства — не два разных явления, не так ли? Конечно, цель и средства едины, средство — и есть цель, единственная цель. Нет никакой другой цели кроме средства. Насилие как средство достижения мира — всего лишь укоренение насилия. Средство — вот что важно, а не цель, цель определяется средствами, цель не отделена, не вдали от средства.

«Я послушаю и попробую понять то, что вы говорите. Если не получится, я спрошу вас».

Вы применяете контроль, самодисциплину как средство обретения спокойствия, разве не так? Дисциплина подразумевает соответствие образцу, вы управляете собой, чтобы быть кем-то. Разве дисциплина, в самой ее сути, это не насилие? Возможно, вам доставляет удовольствие контролировать себя, но разве само такое удовольствие — не форма сопротивления, которая лишь порождает дальнейший конфликт? Разве применение дисциплины — не искусственное создание защиты? А то, что защищается, всегда подвергается атаке. Разве дисциплина не подразумевает подавление того, что есть, для того, чтобы достичь желаемого результата? Подавление, подмена и возвеличивание только лишь увеличивают напряжение и приводят к дальнейшему конфликту. Вам, может, и удастся подавить болезнь, но она будет продолжать проявляться в иных формах, пока ее не искоренят. Дисциплина — это подавление, преодоление того, что есть. Дисциплина — это форма насилия, поскольку с помощью «неправильного» средства мы надеемся получать «правильный» результат. Через сопротивление как может возникнуть свободное, истинное? Свобода находится в начале, а не в конце, цель — это первый шаг, средства — результат. Первый шаг должен осуществляться в свободе, а не последний. Дисциплина подразумевает принуждение, скрытое или явное, направленное наружу или по отношению к себе, а там, где имеется принуждение, существует страх. Страх, принуждение, используются как средства достижения цели, а результатом является любовь. Может ли быть любовь через страх? Любовь — это, когда нет никакого страха на любом уровне.