Комиссары - [19]

По мнению врачей, надежд на спасение уже не было. Нина Августовна, взяв на себя ответственность и оформив ее письменно, увезла Николая Ильича домой и снова выходила его. Но врачи категорически запретили Н. И. Подвойскому работать.

Сын бурного времени, Николай Ильич Подвойский не мог смириться с положением пенсионера, его стихией всю жизнь была борьба. И он стал искать ее новые формы. По своему партийному долгу идет он к рабочим, красноармейцам, комсомольцам, пионерам. Ленин, Октябрь, партия, борьба за строительство социализма стали главными темами его практически ежедневных выступлений. Н. И. Подвойский получил наконец возможность без суеты поработать над воспоминаниями о В. И. Ленине, Октябрьской революции, Красной Армии, гражданской войне.

Еще в 1918 году по рекомендации В. И. Ленина Николай Ильич вместе с Н. К. Круиской встал на учет в партийную организацию Трехгорной мануфактуры. «Владимир Ильич поручил мне, и я должен вести там черновую работу», — не раз говорил он, и вел ее до последних дней жизни. Как штатный работник приходил он на ткацкую фабрику, помогал научно организовывать производство, разворачивать стахановское движение, вел политические занятия в кружках, кропотливо занимался воспитанием рабочих, инженеров, да и самих руководителей.

В первый же день Великой Отечественной войны Н. И. Подвойский подал заявление в ЦК партии с просьбой направить его в действующую армию. «Готов выполнить любое поручение», — писал он. Но место в армии должны были занять и заняли более молодые. В первые же дни, отказавшись от брони, ушел в армию сын Лев. Несмотря на болезнь, после окончания медицинских курсов добилась отправки на фронт батальонным фельдшером дочь Лида. С оборонным заводом эвакуировалась на Урал старшая дочь Олеся. В Пермь, в Уралэнерго, была направлена на работу младшая дочь Нина. Вместе с Институтом Маркса — Энгельса — Ленина уехала в Уфу продолжать свой нелегкий труд Нина Августовна.

Николай Ильич категорически отказался эвакуироваться из Москвы и, оставшись один, перешел на «военное положение». Он повесил на стене огромную карту и каждый вечер, с тревогой вчитываясь в ошеломляющие сводки Совинформбюро, отмечал флажками изменения линии фронта. Вскоре на столах и стульях выросли стопки вырезок из газет и журналов — горький опыт первых месяцев Великой Отечественной войны…Николай Ильич встает в 4–5 часов утра. Неизменно пишет письмо жене или кому-нибудь из детей. Потом надевает свою изрядно потертую шинель и добирается до «Трехгорки». Оттуда с выделенными фабрикой ткачихами едет на оборонные работы под Москву — копать противотанковые рвы, окопы, устанавливать надолбы и заграждения. После выполнения задания он везет ткачих к станкам, а сам отправляется на заводы, в красноармейские части, на сборные пункты военкоматов. Николай Ильич выступает перед рабочими, красноармейцами, устанавливает живую, осязаемую связь между историческими событиями 1917 года, героическими годами гражданской войны, полным энтузиазма и светлых надежд трудом в первые пятилетки и этой жестокой войной. Очень дорого было слушателям его мудрое слово, его горячий призыв к самоотверженности и подвигу. «Противотанковые рвы, заводы — теперь мой дом», — пишет он Нине Августовне. Вернувшись поздно вечером домой, он работает за письменным столом, слушает в полночь последние известия, передвигает флажки на карте и гасит свет, чтобы через четыре часа начать новый трудовой день.

Так жил он месяц за месяцем. Его письма военных лет полны веры в победу, бодрости и оптимизма. В них нет жалоб ни на трудности, ни на здоровье. Лишь в 1943 году извинился перед близкими за плохой почерк, вскользь заметив, что его «перестала слушаться правая рука».

В соответствии со сложившейся обстановкой по инициативе Николая Ильича с сентября 1941 года был восстановлен Всевобуч. Вместе с первым секретарем ЦК ВЛКСМ Н. А. Михайловым он разработал план развертывания всеобщего военного обучения населения, участвовал в его реализации, писал статьи о Всевобуче. За годы войны военное обучение во Всевобуче прошли 9,9 миллиона человек.

Много сил отдал Н. И. Подвойский организации бригад писателей с целью создания для красноармейцев художественных произведений, образно пропагандирующих опыт боевых действий в Великой Отечественной войне. «Это был замечательный человек, — писала М. Шагинян, которую Николай Ильич уговорил написать очерк о борьбе с танками и танкобоязнью. — Он мог мертвого заставить встать из гроба, чтобы выполнить военное задание».

…После войны Подвойские снова собрались в родное гнездо. Вместе с народом они пережили лихое время, каждый из них сделал для победы все возможное. Николай Ильич по-прежнему на общественных началах работал на «Трехгорке», искал каждую возможность для выступлений, ему была дорога любая аудитория. Все чаще кололо и давило в груди, но это мало кто замечал — Николай Ильич был неизменно бодр, сыпал шутками, искрился весельем.

В конце июня 1948 года в подмосковном санатории у Николая Ильича случился тяжелейший сердечный приступ. Беспомощно смотрела на дорогое лицо Нина Августовна. «Выкарабкаюсь… ты же меня знаешь…» — шептал посеревшими губами Николай Ильич, пытаясь через силу подмигнуть ей. 28 июля 1948 года Николая Ильича Подвойского не стало. Трудно понять, сказали врачи после медицинского вскрытия, какая сила могла заставить работать его измученное сердце — оно должно было остановиться много-много лет назад.