Комиссары - [153]

— У нас нередко, — говорил он, — плохой бумажный приказ подменяет живую работу. А как готовится приказ, директива? Некоторые считают, раз я начальник, стало быть кладезь мудрости. Я все знаю, все могу, все, что пишу, — умно, хорошо. Дело остальных — исполнять. Так ли на самом деле?

Как-то зашел разговор о значении печати, и Александр Сергеевич сказал:

— Мы часто говорим об умении руководить через печать. А что, собственно, это значит? Да прежде всего то, что надо научить командиров и политработников правильному пониманию материалов, публикуемых в «Правде» и «Красной звезде». Вот вам пример: «Правда» вдруг начала печатать пьесу Корнейчука «Фронт». Необычно, верно ведь? Спрашиваю я одного военного товарища, как он смотрит на то, что «Правда» печатает пьесу? Выясняется, что никак не смотрит — просто не задумывался над этим. Но ведь если «Правда» публикует — значит, вопрос более чем злободневен. Центральный орган партии объявляет решительную борьбу косности в военном деле — значит политработник должен без особых указаний это понять, привлечь к пьесе внимание командиров, своих товарищей по службе!

Александр Сергеевич Щербаков так сумел организовать работу аппарата Главпура, что за всю войну не возникло ни одного серьезного вопроса, который пришлось бы решать, что называется, впопыхах, и это обеспечивало четкое управление всей партийно-политической работой в Красной Армии, работой, значение которой в деле разгрома врага трудно переоценить.

Задачи особой важности встали перед военными политработниками весной 1944 года, когда Красная Армия готовилась перенести боевые действия за рубежи нашей Родины.

— Самое основное для нас сейчас, — говорил Щербаков, — чтобы личный состав наших войск понимал, что мы вступаем на территорию другой страны не завоевателями, а освободителями, что мы выполняем свой интернациональный долг, освобождая народы от гитлеровской тирании. Отсюда — и главные вопросы, которые перед нами встают: корректное отношение бойцов и командиров к местному населению, дисциплина и организованность, повышение бдительности во время пребывания на чужой территории. Нетрудно, я думаю, понять, что воспитание солдата и офицера в духе интернационализма имеет сейчас особое значение, если учесть, что советские воины не просто прошли через три года страшной, кровавой войны — у многих из них убиты, замучены в концлагерях, искалечены их родные и близкие, их родные города и села разрушены и сожжены фашистами. В сложившейся ситуации вопросы идейного воспитания приобретают особую остроту — мы выдержали испытание оружием, и теперь капиталистическое окружение будет принимать все меры к тому, чтобы попытаться воздействовать на нас, на наши кадры со стороны идеологической. Разумеется, необходимо учесть и еще одно важное обстоятельство: в армию пришли сотни тысяч призывников из районов, освобожденных от гитлеровских захватчиков, в том числе из Западной Украины и Белоруссии. В течение достаточно длительного времени они были оторваны от политической жизни нашей страны и находились под воздействием фашистской пропаганды в духе ненависти к Советскому Союзу, к Красной Армии. Понятно, я думаю, что с этим пополнением необходимо вести продуманную, целенаправленную политическую работу…

Когда в июле 1944 года военные действия были перенесены на территорию Восточной Польши, Александр Сергеевич особенно заботился о том, чтобы политорганы довели до сознания поляков справедливость политики Советского государства, сумев убедительно доказать, что Красная Армия пришла к ним как освободительница, что мы выступаем за свободную, сильную и миролюбивую Польшу.

— Польский народ должен быть уверен в том, что мы не собираемся вмешиваться в его внутренние дела, — говорил Александр Сергеевич руководителям политуправления Белорусского фронта. — Общественное и государственное устройство новой Польши — забота самих поляков.

На заключительном этапе Великой Отечественной войны по-особому вставали вопросы нашей пропаганды среди войск противника, и Главпур заблаговременно готовил все звенья политического аппарата к тому, чтобы эта пропаганда была как можно более действенной. В мае 1944 года на Всеармейском совещании начальников отделов политуправлений фронтов, занимавшихся спецпропагандой, в выступлениях была заметна переоценка наших достижений в этом важном деле, однако начпур несколько охладил пыл выступавших, заметив, что у немцев, разумеется, наша пропаганда вызывает беспокойство, она внимательно ими изучается, принимаются контрмеры и т. д. и т. п.

— Однако, — говорил Александр Сергеевич, — нельзя забывать о том, что все-таки главным фактором, влияющим на моральное состояние противника, является то обстоятельство, что Красная Армия его бьет, и бьет крепко. Военная обстановка изменилась — следовательно должны измениться формы и методы нашей спецпропаганды. Так как же нам действовать в новой обстановке? Прежде всего — направить пропаганду на убедительное разъяснение того, что немцы войну проиграли и, чтобы спасти жизнь, надо сдаваться в плен. Показывать, как пленные живут у нас, нужно без прикрас, помня указание Владимира Ильича, что фальшь нам не нужна, что наша сила в правде. Ни в коем случае не следует допускать запугивания немецкого солдата и офицера ответственностью за преступления. Нужно доходчиво объяснять, что Советское правительство не ставит в один ряд немецкий народ и гитлеровскую клику, что Красная Армия идет не завоевывать немецкую землю, а избавить народ от гитлеровской тирании…