Комики, напуганные воины - [11]

Как раз в это время кавалер Сандри готовился переступить из тридцатиградусной утренней жары в кондиционированную прохладу своего свинцово-серого Фиата-кашалота.

— Чего вам здесь надо? — завопил он, увидев мальчишек у входа в СоОружение (кавалер не умел говорить на низких тонах).

Кролик со свойственной ему трусостью испарился в мгновение ока, так что ответ Волчонка во множественном числе прозвучал неубедительно:

— Посмотреть пришли.

Сандри пронзил его свирепым взглядом. Из привратницкой вышла Пьерина. К окнам приникли двадцать шесть любопытных глаз, значительно меньше, чем когда полиция осматривала труп, но намного больше среднестатистического дневного числа.

— Здесь убили Леоне? — напрямик спросил Волчонок.

— Тебе какое дело?

— А что, спросить нельзя?

Сандри подумал, что если он выйдет из машины и врежет этому наглецу, то даст пищу для всяких статей и статеек. Он завел своего кашалота, пожирателя бензина, и тот взревел в полном созвучии с яростью хозяина.

Проклятие, подумал Сандри, теперь все, кому не лень, будут сюда таскаться. Он нажал на газ: Фиат с оглушительными выхлопами и пронзительным свистом шин рванул с места.

Метла в руках у Пьерины была не свидетельством агрессивных намерений, а просто атрибутом профессии.

— Где это случилось? — обратился Волчонок к привратнице.

— Детям рано про такое говорить, — вздохнула Дикообразина. — Иди-ка ты, малыш, своей дорогой…

К ее удивлению, Волчонок достал записную книжку и карандаш.

— Где вы в тот момент находились?

— Что за шутки! Я на днях все уже рассказала комиссару. — У Пьерины перехватывает дыхание. — Ступай отсюда подобру-поздорову. Эй, Федери, поди-ка сюда!

— Сколько выстрелов вы слышали?

На зов выходит Федерико, сознавая всю ответственность новой роли — вышибать отсюда любопытствующих.

— Ну-ка, пацан, отвали!

— Пошел ты! — Волчонку сегодня уже в двадцать первый раз приходится повторять подобные напутствия.

— Считаю до трех, — предупреждает склонный к математике Федерико.

Волчонок издает громкий, как рев моторов «Конкорда» при взлете, непристойный звук и тут же в ответ на справедливую реакцию могучего Федери бросается наутек. Хотя они в разных весовых категориях, Волчонку удается развить скорость, позволяющую оторваться от своего преследователя на двадцать метров и спрятаться на стоянке автомобилей. Он тяжело дышит.

— Пойду в «Демократ». Им наверняка все известно, — говорит Волчонок Кролику, но тут же обнаруживает, что приятеля и след простыл (какой-то таксист сжалился над ним, этим ничтожным трусом, и Кролик мчится домой и клянется, что никогда больше не покинет своей удобной норы ради всяких авантюр). — Тебе же хуже, — комментирует Волчонок.

На последнюю тысячу лир он покупает газету и отыскивает адрес редакции. Что-то ему подсказывает, что он на верном пути и добьется своего, ведь он же Человек, а не оловянный солдатик!

«Демократу» отведено почетное место в центре города — между Банком и Супермаркетом, — что в какой-то мере определило диапазон его интересов от Современного Менеджера до Обывателя (эти категории «Демократ» весьма авторитетно ввел в обиход в переосмысленном и смягченном виде). Помещение редакции представляет собой огромное пространство практически без стен: перегородками служат растения, кофейные автоматы и тому подобное, и над всем этим нависает сверкающий лампами потолок, своего рода символ творческого единства. В любой точке этого открытого пространства царит демократия, слышится урчание в животе главного редактора и зевки подчиненных, порицания и поощрения, в унисон стрекочут машинки простых секретарш и авторов передовиц. Только у директора отдельный кабинет, на последнем этаже. Шепотом поговаривают, что там выставлены в подлинниках Пикассо и Мантенья, снимки кинозвезд с автографами, набитые соломой головы министров и что время от времени там раздеваются четыре бывшие танцовщицы из «Безумной лошади».

Журналист Карло Хамелеон мчится по лабиринту третьего этажа; за перегородками вибрируют его коллеги — каждый в соответствии со своей компетенцией и полученным заданием.

Вот Международная Космическая жизнь: огромные карты мира и галактики, мини-секретарши затерялись среди высоченных пачек счетов от спецкоров, действующих на всех фронтах меблировки в стиле «Шератон», в джунглях китайских ресторанов, под обстрелом лангуст и креветок, на снежных полюсах постельного белья и в крайне недоступных такси.

Дальше простирается сектор Мод: десятки фотографий в человеческий рост взирают на вас с перегородок, редакторы с подплечниками и редакторши с металлическим блеском волос. Рядом несколько топорный по сравнению с соседями Спортивный отдел: редакторы — заядлые курильщики, все с брюшком, столы ломятся от календарей «Плейбоя» серии А и Б.

Затем Экономический отдел — сердце газеты, связанное телексом с великанами и пигмеями всемирного золотого фонда; говорят, сам Босс каждые три часа дает по телефону руководящие указания начальнику отдела. Ходят слухи, что сюда звонят принцы и эмиры, требуя репрессий и поощрений. Здесь журналистика будущего закаляется, играя в морской бой с компьютером.