Комендантский год - [8]

На следующий день его действительно вызвали. Сухость в горле Вадима превращалась в пустыню. Ночь была неспокойной. Его преследовали призраки прошлого, мертвые родители вставали из могил, укоризненно качали головами.

Одним полковником в кабинете стало больше. Майор вошел, отдал честь, перехватил взгляд этого человека. Он был высокий, жилистый, волосы на голове практически отсутствовали. Живые умные глаза смотрели с любопытством.

– Проходи, не торчи как истукан, – проворчал Ломакин. – Познакомься, полковник Сырецкий Павел Федорович, управление армейской разведки.

Офицеры обменялись рукопожатием.

При чем тут разведка? Лучше не спрашивать. Сами объяснят.

– Вестей от Грача по-прежнему нет, – глухо проговорил Ломакин. – И что-то нам подсказывает, что уже не будет. Тема остается острой. Судьбу агента нужно выяснить. Товарищи из смежного ведомства планируют собственную операцию. Так уж совпало, что она связана с Локотским округом. Есть необходимость объединить наши действия и не распылять ресурсы. Присядь, майор.

Сидеть на стуле Вадиму было неудобно, но сохранить спокойствие ему в общем и целом удалось.

– Приятно познакомиться, Вадим Андреевич, – сухо сказал Сырецкий. – Виктор Семенович рекомендовал вас как грамотного, опытного и волевого сотрудника. Надеюсь, так оно и есть. Сейчас я прочту вам вводную лекцию, а вы прослушайте до конца, пусть даже многое для вас не новость. Повернитесь, пожалуйста, к карте. Очень вас прошу, не надо вскакивать каждый раз, когда я прохожу мимо. Вы в курсе, кто правит в поселке городского типа Локоть, а также на окрестных землях?

– В общих чертах, товарищ полковник. Это вотчина некоего Каминского.

– Хорошо. – Острие заточенного карандаша впилось в карту. – Вы родом оттуда и собственную малую родину представляете. Запад Орловской области, территория восьми районов, в центре которых Брасовский. Здесь же находится и поселок городского типа Локоть. Это десять тысяч квадратных километров, очень даже немало. В досоветские времена часть этой земли входила в состав Комарицкой волости, принадлежала императорской семье. В Локте находилось имение великого князя Михаила Александровича, брата последнего самодержца. Впрочем, об этом вы знаете. Там фактически не было крепостного права, крестьяне не разорялись после земельной реформы. Их жизнь текла спокойно и размеренно. С подачи, разумеется, добреньких императорских персон. Иногда они могли себе такое позволить. Это не относилось, разумеется, ко всей стране. Потом пришла революция, за ней – коллективизация, и эти неженки поголовно разорились. Дворцовые крестьяне, что с них взять. Печально признаться, но в районах были сильны антисоветские настроения, людей не устраивала новая власть. Вы же сами там жили…

– Разрешите перебить, товарищ полковник. В Локте я провел лишь детство и юность. Жил в городе, состоял в пионерской, а позднее в комсомольской организации. Мои родители точно не были антисоветчиками. Но большинство окружающих нас людей действительно страдало некоторой аполитичностью. Они неохотно вступали в партию, из-под палки участвовали в общественной жизни, не понимали, зачем выходить на субботники. Но смею вас уверить, это не было повальным явлением.

– К вам никаких претензий, Вадим Андреевич. Ваша биография выше всяческих похвал. В противном случае вы не служили бы в контрразведке и не сидели бы сейчас здесь. Но давайте смотреть правде в глаза. Речь не о вас. В Брасовском районе был самый высокий по стране процент раскулаченных. В начале двадцатых там действовали антисоветские банды, и органам ГПУ приходилось несладко. Процент людей, согласившихся в сорок первом сотрудничать с оккупационными властями, тоже зашкаливал. Да, в стране уже два года наблюдается общий патриотический подъем, идет мобилизация всех сил на отпор врагу. Но будем честны. Это не относится к западу Орловской области. Локоть немцы взяли в сентябре сорок первого. Советская власть же в тех местах самоустранилась задолго до этого. Чиновники просто бежали. Партийные организации там и раньше были разобщены, засорены сомнительными элементами. Несколько недель в районе творилось безвластие – грабежи, погромы, хозяйничали банды. Возвращались раскулаченные, присматривались к своим бывшим землям, занимали дома, которые у них отобрали. Откуда-то взялась фигура Константина Воскобойника, инженера со спиртового завода. Этот махровый антисоветчик обладал организаторскими способностями, сформировал так называемую народную милицию, стал наводить порядок. Уголовников, надо признаться, он прижал. В отряде милиции было сто человек. Собрал Воскобойник каких-то людей, назначил их старостами, депутатами, сформировал что-то вроде выборного округа. Эта вот компания и назначила его губернатором Локтя и окрестных земель. Проще говоря, сам он себя продвинул. Замом сделал Бронислава Каминского, своего дружка с того же завода. В Локте худо-бедно навел порядок. Потом нагрянули немцы. Воскобойник тут как тут, бьет челом, клянется в верности. И ведь уболтал он оккупантов. Командир авангардной танковой группы признал его полномочия и утвердил бывшего инженера в должности бургомистра всей Локотской волостной управы. Да, пробивных способностей этому типу хватало. Сначала немцы разрешили ему иметь двадцать вооруженных людей, а через две недели – уже двести. И пошла писать губерния. Он объявил местное самоуправление, создал отряды самообороны. Воскобойнику теперь подчинялись населенные пункты, прилегающие к Локтю. Там появилась вооруженная полиция. Оккупанты нарадоваться не могли. Он подпольщиков уничтожал, советских партизан загонял в глухую чащу. Войско его росло как на дрожжах. Воскобойника ценил генерал Бранд, командующий тыловым районом. Увы, у него была поддержка местного населения. Под ружье народ шел охотно. Округ разрастался, величался теперь Локотской республикой, автономией, особым округом. Крупная административная единица рейхскомиссариата Московия, надо же! Округ делился на уезды, те – на волости. Везде собственная администрация, вооруженные отряды. Надо признаться, Вадим Андреевич, это образование действительно особое. Такого еще не было на оккупированных землях. Власть в округе принадлежит не немецким оккупационным администрациям, а местным территориальным органам. Все начальство Воскобойник назначал лично. Немцы не имели права вмешиваться в работу местной власти, могли только советовать и помогать. На сей счет был издан специальный приказ.