Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса - [72]

Следующая встреча произошла летом 1942, когда Гиммлер во второй и последний раз посетил Освенцим [195] Визит продлился два дня, и Гиммлер всё осмотрел досконально. Во время визита среди прочих присутствовали гауляйтер Брахт, обергруппенфюрер Шмаузер, д-р Каммлер. После прибытия в лагерь я вначале с помощью карт описал положение лагеря. Затем перешли к строительству, и Каммлер с помощью карт, схем и моделей рассказал о предусмотренных или уже находящихся в процессе постройки сооружениях, [не] умолчав при этом о трудностях, с которыми приходится сталкиваться, или [о том,] что некоторые планы вообще невозможно осуществить. Гиммлер с интересом слушал, задал несколько технических вопросов, согласился с общим планом, но трудности, про которые всё время говорил Каммлер, до него не дошли. Затем была совершена поездка по всем объектам. Вначале — сельскохозяйственные дворы и мелиорационные работы, строительство дамбы, лаборатории и опытные станции в Райско [196], скотный двор и древесный питомник. Затем Биркенау, русский лагерь, цыганский сектор, еврейский сектор. С высоты башни над входом ему была показаны разбивка лагеря и строительство сооружений по водоснабжению и мелиорации. Там же ему дали пояснения о планах расширения лагеря. Он осмотрел заключённых на работе, посетил жилые помещения, кухни и амбулатории. Я всё время указывал ему на недоделки и недостатки. Он всё это тоже видел. Видел измождённых жертв эпидемии — врачи давали беспощадные и однозначные пояснения, — видел переполненную амбулаторию, видел детскую смертность от номы. Гиммлер видел переполненные уже тогда бараки, видел примитивные и недостаточные уборные и моечные установки. Врачи рассказывали ему о высоких показателях заболеваемости и смертности, об их причинах. Он требовал точнейших пояснений, осматривал всё точно и правильно, во всей неприглядности и достоверности — и при этом молчал. В Биркенау, поскольку я и там не переставал описывать ему скверное состояние, он накричал на меня: «Я больше не желаю слышать о трудностях! Для офицера СС не существует трудностей, он обязан самостоятельно и немедленно их устранять! А над тем, как это сделать, ломайте голову вы, а не я!» Каммлеру и Бишофу [197] пришлось выслушать нечто подобное.

Во время посещения Биркенау он наблюдал за всем процессом уничтожения только что прибывшего еврейского транспорта. Некоторое время он смотрел, как отбирают работоспособных евреев, не высказывая при этом недовольства. Во время процесса уничтожения он никак не высказывался, а только молча смотрел. При этом он много раз незаметно смотрел на принимавших в этом участие офицеров и унтерфюреров, а также на меня.

Затем был предпринят осмотр завода по производству буны. Он внимательно осмотрел здания, а также заключённых и рабочих, которые их строили. Видел и слышал сообщения о состоянии их здоровья. Каммлеру он сказал: «Вы всё жалуетесь на трудности, а посмотрите-ка, как при тех же трудностях за год было построено «И. Г. Фарбениндустри»!

О контингенте и возможностях, о тысячах специалистов, которыми располагало И. Г., - в то время их было около 30.000, - он не сказал ничего. Гиммлер спрашивал о производительности труда заключённых, слышал уклончивые ответы со стороны И. Г. При этом он сказал мне, что я во всяком случае мог бы повысить достижения! Как — это, опять же, моё дело, хотя он только что слышал от гауляйтера и от И. Г., что вскоре придётся значительно сократить рацион всех пленных, и видел, каково общее состояние заключённых. От завода по производству буны перешли к установке по выработке болотного газа, где из-за поистине непреодолимой нехватки материалов вперёд дела не шли. Одним из самых болезненных, вызывавших всеобщую озабоченность явлений в Освенциме было следующее: сточные воды шталага без какой-либо очистки сливались непосредственно в Солу. Из-за постоянно бушевавших в лагере эпидемий население давно подвергалось опасности. Гауляйтер описал такое положение вполне однозначно и прямо попросил о помощи. «Каммлер возьмётся за это самым энергичным образом» — таков был ответ Гиммлера. Осмотренные вслед за тем плантации кок-сагыза [198] (натурального каучука) заинтересовали его гораздо больше.

Гиммлеру всегда было интереснее и приятнее слушать о позитивном, чем о негативном. Благосклонностью пользовался тот офицер СС, который умел докладывать только о позитивном или выдавать негативное за позитивное!

Вечером первого дня визита состоялся совместный ужин гостей и всех офицеров гарнизона Освенцим. Каждый представился Гиммлеру. Тех, кто его заинтересовал, он подробнее расспрашивал о семьях и о ходе службы. За ужином он расспрашивал меня о некоторых замеченных им офицерах. Пользуясь возможностью, я описал ему свои личные нужды, рассказал о непригодности огромной части офицеров к службе в КЛ и, соответственно, в охране, и попросил об их замене и усилении охраны. «Вы будете удивлены тем, — был его ответ, — с какими офицерами вам ещё придётся смириться! Каждый пригодный для фронта офицер СС, унтерфюрер и рядовой эсэсовец нужен мне на фронте. По тем же причинам невозможно усиление. Придумывайте технические средства, чтобы заменять охранников. Используйте для охраны побольше собак. Мой уполномоченный по собаководству в ближайшее время познакомит вас с новейшими способами использования собак вместо охранников. Количество побегов из Освенцима необычно высоко, такого в КЛ ещё не бывало.