Комендант Освенцима. Автобиографические записки Рудольфа Гесса - [68]
Рудольф Гесс.
Краков, ноябрь 1946
2. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер
Взгляды Гиммлера на концентрационные лагеря, на обращение с заключёнными никогда нельзя было выяснить. Они также много раз менялись. Он никогда не давал принципиальных установок по поводу обращения с заключёнными и всех связанных с этим вопросов. В его приказах относительно обращения с заключёнными, отданных за все эти годы, содержится много противоречий. Во время посещения Гиммлером лагерей коменданты не могли получить от него ясных, наставляющих указаний о том, как следует обращаться с заключёнными.
Один раз: строжайшее, безоглядно жесткое обращение, а в другой раз: щадящее обращение, необходимость обращать внимание на состояние здоровья, пытаться воспитывать с перспективой освобождения. Один раз: увеличение времени работы до 12 часов и строжайшее наказание за любое проявление лени, в другой раз: премии и создание борделей для тех, кто добровольно повышает производительность труда. Один раз: заготовку некоторыми лагерями ещё доступных продуктов для дополнительного питания заключённых следует прекратить, чтобы не лишать этих продуктов гражданское население, выполняющее тяжёлые работы. В другой раз: комендант несёт полную ответственность за улучшение рациона заключённых, одобренного продовольственными инстанциями, и он обязан делать для этого всё путём заготовок ещё доступных продуктов и сбора дикорастущих съедобных растений. Один раз: в связи с важностью проектов по производству вооружения на состояние здоровья заключённых не следует обращать никакого внимания, из них следует выжимать все возможности до последней. В другой раз: чтобы как можно дольше сохранять пригодность заключённых для производства оружия, следует повсеместно выступать против требований со стороны индустрии по чрезмерному повышению производительности труда.
Так колебались его взгляды!
То же самое и в вопросах наказаний. Однажды ему доложили, что применяется слишком много телесных наказаний. В другой раз: дисциплина в лагерях везде упала, надо принять решительные меры и наказывать жёстче!
Один пример. В 1940 Гиммлер внезапно приехал в КЛ Заксенхаузен [181]. Перед самой вахтой он увидел команду заключённых, которая проходила мимо, медленно толкая телегу. Ни конвоиры, ни заключённые не узнали сидевшего в машине РФСС и поэтому они не сняли шапки. Гиммлер проехал мимо вахты и остановился перед входом в лагерь. Поскольку я как раз собирался войти в лагерь, — в то время я был шутцхафтлагерфюрером, — я смог тут же отрапортовать ему. «Где комендант?» — спросил он очень злобно, не приветствуя. Комендант, штурмбанфюрер Айсфельд, вскоре появился. Между тем Гиммлер уже зашёл в лагерь и стал кричать, что он, Гиммлер, привык встречать в КЛ совсем другой уровень дисциплины, что заключённые уже не здороваются.
Он отверг оправдания коменданта и вообще больше не разговаривал с ним. Он бегло осмотрел здание, в котором сидели особо важные заключённые, и вскоре после этого уехал.
Два дня спустя Айсфельда сняли с должности коменданта Заксенхаузена, а оберфюрера Лорица [182] — в прошлом коменданта Дахау, а затем начальника службы всеобщих СС в Клагенфурте — вернули в КЛ и назначили комендантом. Гитлер снял Лорица с должности коменданта Дахау за то, что он слишком жестоко обращался с заключёнными и мало заботился о лагере.
В 1942 Лорица, согласно предложению Поля, по тем же причинам убрали и из КЛ Заксенхаузен.
По распоряжению Гиммлера заботе о семьях заключённых следовало уделять величайшее внимание, не взирая на причины ареста. Семьи из-за ареста…[183] не должны были оказаться в беде и кро… Сразу же после доставки в лагерь заключённый должен был заполнить формуляр, из которого можно было выяснить его материальное положение.
Начальник политического отдела [184] был обязан по желанию заключённого оповещать соответствующие партийные органы и учреждения NSV о потребностях и необходимости поддержать семью заключённого. Через четыре недели следовало доложить об исполнении. В случае, если этого не происходило, подключались соответствующие инстанции гестапо или криминальной полиции. Если позже заключённый узнавал от своей семьи, что это не было сделано, или было сделано не в полном объёме, он должен был сообщить об этом [185].
Мне известны также случаи, когда Гиммлер предоставлял детям заключённых бесплатные места в национал-политических учебно-воспитательных заведениях. Кроме того, в мирное время не освобождали ни одного заключённого, прежде чем не выяснялся вопрос о средствах к его существованию. После своего освобождения заключённый должен был пройти реабилитацию, и впредь ему не могли наносить материальный ущерб. Сведения о его аресте сохранялись только в картотеке РСХА. Получить об этом сведения, если их необходимость была достаточно обоснованной, можно было только через партийные и полицейские инстанции. Но часто жизнь освободившегося заключённого сильно, очень сильно осложняли милые друзья народа, желавшие считаться 100-процентными национал-социалистами, либо мелкие злобные функционеры партии. И случалось, что такой бывший заключённый приходил со своей бедой в свой КЛ. Если о подобных случаях становилось известно Гиммлеру, он всегда решительно и жёстко наводил порядок.
