Комедия убийств - [53]
Ротберт, упирая кончик покрытого расхристанной кожаной оболочкой меча прямо в кадык Петра проговорил:
— Сдавайся!
— Э-э-эх-хе… — захрипел старый вояка. — Э-э-э…
Ротберт уже торжествовал победу, не понимая, чего ради медлит калека, но тот вдруг с неожиданной ловкостью отодвинул клинок в сторону, мальчик качнулся вперед, и в следующую секунду голова его оказалась у Петра под мышкой. Старик дотянулся до упавшей палки и старательно принялся охаживать ею наследника по филейным частям тела.
Ротберт закричал от обиды. Бывший противник, несмотря на усталость, ринулся на выручку товарищу. Однако калека оказался поразительно ловок, он и отражал палкой выпады Гутбертова меча, и колотил незадачливого «победителя при Гастингсе». При этом Петр продолжал сидеть в пыли, он просто не мог подняться из-за зажатого под мышкой Ротберта.
Слабость юных героев заключалась не в недостатке сил физических, а в нехватке ума. Догадайся Гутберт зайти к воспитателю сзади, тому пришлось бы изрядно попотеть. Но мальчик сражался, как подобает рыцарю, то есть в открытую.
В те времена личная доблесть почиталась куда выше, чем здравый смысл и целесообразность, — общая польза, то есть то, что у нынешних полководцев зовется стратегией и тактикой ведения военных действий, ценилась часто невысоко.
Очень скоро храбрец Гутберт, вскрикнув, уронил оружие, а неодолимый инвалид ногой, обутой в рваный сапог, подвинул к себе меч.
— Просите пощады, щенки, — сказал он и захохотал, немного ослабив хватку, давая возможность наследнику Рикхарда произнести позорные слова: «Сдаюсь, ты победил».
Петр успел заподозрить что-то неладное: слишком шкодливое и торжествующее выражение появилось вдруг на потной мордашке Гутберта. Слишком уж засияли глаза у сорванца. Надо бы было повернуться, но… старик не успел этого сделать.
— А! А-а-а! — забулькал он и принялся отплевываться. — А-а-ах! Сучка, шлюхина дочка!
Зеваки (а их на чужой позор всегда видимо-невидимо соберется) держались за животы, покатываясь со смеху, и указывали пальцами на доблестного воина, облитого мочой из горшка, который вывернула на него молочная сестра Гутберта, дочь прачки, рыжекудрая Гарлетва.
— Освежился, Петр? — участливо интересовались одни.
— Может быть, тебе еще полить, косорожий? — беззлобно дразнили калеку иные.
Третьи, восхищаясь смелостью и ловкостью юной красавицы кричали:
— Молодец, девка! Принеси ему еще, дочка! Пусть охладится, а то шибко горяч с детьми воевать!
Ротберт высвободился и плашмя огрел Петра мечом по голове (воин из-за жары шлема не надел, просто замотал голову и лицо, чтобы уберечься от пыли, куском материи, как делают арабы). Гутберт тоже успел возвратить свое оружие, но о том, чтобы пустить его в дело, подобно партнеру по поединкам, и не думал. Впрочем, то, что сделал Ротберт, было, пожалуй, самым смелым его поступком за сегодняшний день. Старик встал и бросился на мальчишек с единственной целью: поймать хоть одного и задать хорошую трепку, такую, чтобы уж проказник неделю сесть не мог.
Гутберт как раз замешкался, и несдобровать бы ему, но в это время дозорный на стене закричал что было сил:
— Всадники! Всадники на дороге!
Все, в том числе и Петр, остановились и, прикрывая глаза ладонями от нестерпимо яркого полуденного солнца, уставились на воина. В обращенных к нему взглядах читался вопрос: чьи всадники? Кто они? Свои или чужие?
Последнее время в замке жили мирно, границы империи ромеев отодвинулись далеко на юг. Да и то сказать, какая империя? Нет ее в Италии, конец приходит владению византийских монархов, последняя крепость осталась под их властью. Именно затем, чтобы справить тризну над усеянными трупами развалинами Бари, и отправился в поход герцог, а с ним и рыцарь Рикхард де Монтвилль.
Тревожное ожидание повисло в воздухе, все, кто находился на стене и на башне, уставились на дорогу, по которой с юга к замку медленно двигались всадники, показавшиеся из-за скалистой возвышенности. Те, кто еще оставался внизу во дворе, поспешили забраться на стену. Молодой господин оказался в числе первых, следом, изо всех сил стараясь не отставать от него, спешили Гутберт с Гарлетвой, за ними бежал и Петр, напрочь забывший о мести. Не успел он, однако, достигнуть удобного для наблюдения места, как воин, первым заметивший всадников, завопил, да так, что казалось, грохнется вниз от избытка чувств:
— Наши! Наши едут! Наши, э-э-эй! Наши!
— Наши! — подхватил кто-то. — Вон Гвиберт Два Языка скачет!
— Да, это он, я вижу! Горб у него стал еще больше! — кричали все наперебой. — Ура Гвиберту Горбатому, Гвиберту Уродцу!
Люди ликовали, переполняемые счастьем, не радовался только молодняк во главе с наследником, им-то мерещилась осада, мечталось полить неприятеля кипяточком, горящим маслом и смолой.
Вереница выезжавших из-за горы всадников становилась все длиннее и длиннее, попадались, и все чаще, тяжело навьюченные ослики и мулы. Сомнения не оставалось — поход (как практически и все предприятия Гвискарда) завершился успешно.
Вместе с тем от каравана победителей исходило странное ощущение, веяло какой-то глубокой печалью, которая постепенно стала охватывать и поднявшихся на стены людей. Буйное веселье сменилось мрачным, будто под стать серой каменной глыбе крепости, тягостным, гробовым молчанием.
Любые совпадения имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями являются случайными.
Что скрывается за мечтами? Что хранит молчание, пока продолжается путь? Что показывает свой оскал, когда приходит время остановиться на грани отчаяния? То, что принято не замечать. То, что рано или поздно начинает кричать совершенно незнакомым голосом. То, что заслуживает внимательного наблюдения, пока оно еще мирно спит где-то в глубине…
Тайный поклонник… Друг по переписке… Просто милый парень, который помог в трудную минуту, осыпал комплиментами и подарками. Прежде это был загадочный, добродушный мистер Х. Но так ли оно на самом деле? Кто прячется за маской идеального парня? Подруги пошутили или соперницы пытаются унизить, или все же это сталкер, что неизменно преследует в университете и отслеживает мои связи с другими людьми? Кто он (она) и что ему надо? И во что я вляпалась?! 18+.
Елена — главная героиня, своенравная девушка, жизнь заставила стать ее сильной, ведь она потеряла всю свою семью, выжившая чудом, переезжает к своей бабушке. Елена пытается приспособиться к новой жизни, обрести новых друзей… Но всей этой идиллии приходит конец. Приняв участие в загадочном ритуале поневоле, становится частью ведьмовского ковена. Смогут ли ребята выжить в колдовском мире? Ведь на них уже началась охота. Пожертвует ли Елена своей любовью, чтобы спасти всех?
Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.
Максим, как и многие люди, жил обычной жизнью, не хватая звёзд с неба, но после поездки в Индию, где у него произошла довольно странная встреча с одним мудрым старцем, фундамент его привычного мировоззрения дал трещину, а позже и вовсе рассыпался в прах. Новый смысл и уже иные горизонты увлекли молодого человека к разгадке очень древней тайны жрецов… И это ещё не всё, впереди другие приключения и жизненные головоломки. С уважением, Вячеслав Корнич.
Тяга к взрослым мужчинам — это как наркотик: один раз попробуешь — и уже не в силах остановиться. Тем, для кого априори это странно, не объяснишь. И даже не пытайтесь ничего никому доказывать, все равно не выйдет. Банально, но вы найдете единомышленников лишь среди тех, кто тоже на это подсел. И вам даже не придется использовать слова типа «интерес», «надежность», «безопасность», «разносторонность», «независимость», «опыт» и так далее. Все будет ясно без слов. Вы будете искать этот яд снова и снова, будет даже такой, который вы не захотите пустить себе по вене, но который будете хранить у самого сердца и носить всегда с собой.