Комбриг - [6]

Выйдя из здания, прищурился от яркого солнца и пошел к своим ребятам. Коротко переговорив с ними, направился к «Гарфорду». Развалившийся в кабине шофер по привычке всех водителей мирно кемарил, надвинув на глаза фуражку, и подпрыгнул, когда я тронул его за плечо:

– Эй, товарищ, подъем.

Тот, поправив головной убор и окончательно просыпаясь, недовольно спросил:

– Чего надо?

На что я спокойно ответил:

– Да ничего особенного. Просто я с вокзала. Там твои товарищи каких-то хмырей прищучили, но те в вагоне закрылись. А пути освобождать надо. Поэтому паровоз состав потянет туда, где теплушку отцепят. Это во-он там. За пакгаузами. Ну и тебя попросили сразу на место подъехать.

В принципе, в этом обращении риска не было никакого. Если бы он сейчас на меня вытаращился и сказал, что не понимает, о чем речь, я бы ответил, что ошибся, и на этом всё. Но парень повел себя правильно. Встряхнув головой, прогоняя сонную одурь, удивляться не стал, лишь спросил:

– Куда?

Я ткнул пальцем, и водила вытянул шею, пытаясь разглядеть указанное, а потом, просяще глянув на меня, выдал коронную фразу всех бомбил моего времени:

– Слушай, браток, дорогу покажешь?

Хрюкнув от неожиданности, но быстро взяв себя в руки, я солидно кивнул:

– А то ж! Только у меня бойцы с собой, так что ты не сильно газуй, чтобы они не потерялись. Нам тоже в ту сторону надо…

Парень, невзирая на важную профессию, оказался вполне компанейский, поэтому сразу предложил:

– Так пускай в будку лезут. У меня там удобно. Даже скамейки есть.

Морпехи, стоящие рядом, кивнули и быстро загрузились, куда указано. Остался лишь Димка Потоцкий. Кто-то ведь должен будет показать кожаным, куда их «мотор» делся. На мгновение у меня мелькнуло было сомнение насчет его «афганки», которая могла вызвать подозрения у противников, но потом я махнул рукой. Здесь такие кители еще не видели, а на газетных фото наши куртки почти неотличимы от английских мундиров, в которых сейчас толпы народа ходят. Так что лишних вопросов не должно возникнуть.

А мы поехали в ту сторону, откуда совсем недавно появились. Просто, когда еще шли на вокзал, совсем недалеко отсюда я видел шикарный тупичок, представляющий собой идущее вдоль глухих высоких заборов ответвление от основной дороги, которое упиралось в рельсы. А еще дальше виднелись кусты, за которыми скрывались какие-то хозпостройки. И вот гляди ж ты, не прошло и пятнадцати минут, как нам эти данные пригодились.

Пока ехали (что тут ехать – триста метров), сидящий за рулем парень в процессе непринужденной болтовни, пару раз искоса глянув на меня, поинтересовался:

– Слушай, товарищ, что-то мне твоя физиономия кажется очень знакомой. Может, встречались где?

Я покладисто кивнул:

– Может, и встречались. Москва ведь городок махонький, тут почти как в деревне – все друг друга видели или знают. – Улыбнувшись, показывая, что это была шутка, переключил внимание на знакомый съезд в тупичок и сразу порекомендовал: – Ты лучше здесь развернись и сразу туда задом сдавай.

Пока водила корячился задом по узенькой дорожке, мы молчали (для нынешних времен езда зад ним ходом – ответственнейший процесс), а когда наконец мотор был заглушен, поинтересовался:

– Слушай, а ты этих парней в кожанках хорошо знаешь?

Парень, за время пути рассказавший, что сам он работает водителем разъездного транспорта в гараже Моссовета, а на сегодня его придали людям из военной комиссии, пожал плечами, недоуменно ответив:

– Ну… пару раз раньше видал. А чё?

Я пожал плечами:

– Ничего… Просто сдается мне, что они очень странные. – Водила удивленно вскинул брови, желая пояснений, а я продолжил: – Ты, браток, сам посуди… Знаешь, кого они там арестовать хотят?

Тот кивнул:

– Говорили, что какого-то мошенника, который себя за красного командира Чура выдает. И что…

Но продолжить он не успел, так как в начале тупика появились «кожаные», сопровождаемые Потоцким. Москвичи на ходу о чем-то спорили, размахивая руками, а увидав грузовик, вообще неприлично разорались, матерно вопрошая: какого, мол, хрена их шоффер, вместо того чтобы ждать на площади, уперся куда-то в далекие е…?

Водила удивленно глянул на меня – мол, «чего шумят?» – но я развел руками:

– Вот! Объяснял же тебе, что они очень странные.

При этом четверка, увидав нас, несколько замедлила ход, но судя по тому, что продолжила приближаться, ничего не заподозрила. Да и чего они могли заподозрить, кроме внезапного слабоумия своего шофера, который вдруг решил переехать на другое место? Да и я, натянув фуражку на нос, не опускал при этом от лица руку с папироской. Поэтому ловцы человеков меня сразу и не признали. А то, что у них мое фото есть, даже не сомневался. Вон, для той же «Правды» меня столько раз фоткали, что зайти в редакцию и отпечатать снимок с негатива не составит никакого труда. Что-то до них стало доходить, когда до машины осталось метров пять, и я, глубоко затянувшись, отбросил папиросу в сторону. Отбросил и, шагнув навстречу, широко улыбнулся.

Главный из противников (я его еще на перроне приметил по громкости ора) сначала мазнул по мне безразличным взглядом, но секундой позже, вытаращив глаза, сбился с шага. И даже к оружию успел потянуться. Только вот зря. А вообще хочу сказать – как же я обожаю «маузеры» и их владельцев! Этот пистолет – брутальная статусная и дорогая вещь. Носят ее в деревянной кобуре, которая болтается у бедра на длинном ремешке. Выглядит все весьма солидно, но вот приведение его к бою занимает столько времени, что из того же «нагана» половину барабана успеешь выпустить. Поэтому я его владельца оставил напоследок, для начала двумя ударами уложив спутников. Потоцкий тоже клювом не щелкал, вырубая третьего. А владелец большой пушки только-только успел ее вытянуть из кобуры. Угу – теперь ему осталось лишь снять пистолет с предохранителя, взвести, ну а потом он, конечно же, всем ух как покажет! Только кто же ему даст Рэмбо из себя изображать? Без затей влепив «кожаному» под ложечку (он мне говорящий нужен, а не бессознательный), я без усилий выдернул оружие из ослабевшей руки и передал тело выскочившим из-за грузовика ребятам.