Командиры крылатых линкоров (Записки морского летчика) - [85]

У мокрой взлетной полосы стоял командир эскадрильи капитан Осипов. Напутственно помахал рукой. Я взлетел первым. Подождал остальных над аэродромом. Шестерка в сборе. Справа от меня Ковтун, слева — Приходько. Затем звено Валерия Федорова из второй эскадрильи.

Летим над морем, набирая высоту. На двух с половиной тысячах команда штурмана:

— Горизонт!

Выравниваю машину, спрашиваю Кравченко, почему он выбрал именно этот эшелон полета.

— Посмотри направо. Вдоль берега на этой высоте до самого горизонта — облака. Пройдем в район Херсонесского маяка незамеченными.

Резонно. Бросаю взгляд вправо, влево. Ковтун и Приходько — как привязанные.

— Как звено Федорова? — спрашиваю стрелков.

— Идет на нормальном интервале. [284]

— Не забывайте: мы ведущие!

— Помним, — заверяет Панов.

Советуюсь со штурманом, с какой высоты будем бомбить.

— По обстановке... Через двадцать минут можно приступать к поиску.

Рассредоточив звенья, начинаем прочесывать море. Кравченко прильнул к носовому остеклению кабины.

— Вижу цель! Слева впереди два корабля в охранении трех сторожевых катеров. Будем бомбить с ходу!

Передаю целеуказание Федорову, приказываю наносить удар самостоятельно, звеном. По командам штурмана вывожу самолет на боевой курс.

Распахиваем створки бомболюка. Ковтун и Приходько повторяют все наши действия.

Кравченко прильнул к прицелу. Изредка дает небольшие довороты. Вражеские корабли держатся на курсе, надеются, что промахнемся. С них тянутся автоматные трассы...

— Сброс! — докладывает Кравченко.

— Ведомые бомбы сбросили! — вторит ему Панов.

Отворачиваю вправо, выводя звено из зоны обстрела.

— Цель накрыта! — кричит Жуковец.

— Фотографирую результат, — Панов.

Кравченко молчит, прильнув к плексигласу. В море — стена воды, дыма...

Вот уже видно: бомбы накрыли головной корабль, баржу.

— Федоров добавит, — сквозь зубы цедит Кравченко.

Среди кораблей — новая серия разрывов.

— Вот так! — вполголоса констатирует штурман. — Курс на аэродром — восемьдесят, командир.

Ишь ты, как просто! А у меня на душе — праздник.

— Панов, передай на землю: задание выполнено! [285]

Разворачиваюсь на обратный курс.

— «Гамбург»! — следует неожиданный доклад Жуковца.

Но Панов, мгновенно прервав передачу, уже успел оценить обстановку:

— Спешит спасать из воды фрицев! Ему сейчас не до нас...

— А ты как думаешь, штурман?

— Согласен с Пановым. Впрочем, снимки покажут...

Снимки показали: потоплен морской буксир, повреждены баржа и сторожевой катер.

Да, ничего не скажешь, отличный штурман Василий Кравченко! Теперь ясно, какую пару составляли они с Бесовым...

* * *

После почти месячного перерыва в полетах из-за командировки я попросил Осипова предоставить нашему экипажу возможность потренироваться в районе аэродрома. Выполнили бомбометание по щиту, торпедометание по подвижной цели, воздушную стрельбу. Я отработал упражнения в «слепой» кабине. Более часа вел машину по приборам. Нелегко столько времени находиться под шторкой, держать все стрелки на заданных делениях и верить только им. А чувства обманчивы. Поддашься иллюзиям — потеряешь пространственную ориентировку. Требуются большие усилия воли, чтобы подавить ложные ощущения.

— Тебе приходилось когда-нибудь ставить дымовую завесу? — спросил комэск.

— Приходилось. Давно, еще в мирное время...

— Потренируйся-ка заодно, возможно, скоро пригодится.

Чтобы возобновить навык, потребовался лишь один полет. Все искусство заключалось в точном выдерживании заданной высоты и недопущении разрывов между полосами дыма. [286]

Постоянным штурманом в наш экипаж был назначен мой старый сослуживец лейтенант Николай Прилуцкий. С ним мы не раз летали в тридцать шестом, вместе совершили и памятный перелет к гвардейцам. Николай в совершенстве знал штурманское дело, обладал выдержкой, мог своевременно подсказать летчику нужные действия в сложной обстановке. Высокий, плечистый здоровяк, неторопливый и обстоятельный в движениях, он умел целиком подчинить себя делу, сосредоточить внимание на главном. Был добр, общителен, любил шутку, не обижался на острое слово.

Разумеется, я был доволен.

Вскоре выяснилось: постановка дымовой завесы планировалась для прикрытия удара наших торпедных катеров по порту Анапа. Однако новое событие заставило отложить подготовку к выполнению этой задачи.

Одному из самолетов-разведчиков на обратном пути из глубокого тыла противника удалось с моря сфотографировать аэродром Анапа. Около семидесяти самолетов запечатлелось на снимках. Сведения первостепенной важности!

В тот же день было принято решение. Одиннадцать экипажей, в том числе и наш, должны были нанести массированный ночной бомбоудар по аэродрому.

Ночью каждый экипаж действует самостоятельно. Мы с Прилуцким решили зайти на цель со стороны гор, с востока. Тщательно разработали и рассчитали маршрут. Стало известно, что для отвлечения внимания противника экипажем Лобанова вновь будет применена имитация выброски парашютистов.

Быстро темнело. Облака, наплывающие с моря, гасили последние краски заката, обволакивали аэродром. Самолеты один за другим выруливали на старт, разбегались, взмывали в небо.