Командир полка - [8]

Каргер хорошо знал всех троих. Они были из его взвода, и все трое — коммунисты. С ними и другими членами партии он собирался поговорить о своей тревоге, которая охватила его с тех пор, как обер-лейтенант Мартене уехал несколько недель назад на курсы усовершенствования офицерского состава, а он, назначенный старшим на батарее, должен был нести ответственность за огневую подготовку.

На занятиях Каргер установил, что солдаты быстро и уверенно выполняют все команды у орудий, что у них отработана взаимозаменяемость, что они хорошо знают матчасть гаубицы, отлично стреляют, однако его беспокоило то, что некоторые солдаты были физически слабыми и на учениях, приближенных к боевым, быстро сдавали, особенно во втором взводе, которым командовал обер-вахмистр Беренд.

Своими опасениями Каргер поделился с Экснером, который только посмеялся над Каргером, сказав, что он знает батарею лучше Каргера, что учебный год практически кончается, и все, что не удалось достигнуть в этом году, будет достигнуто в новом учебном году.

Каргер подошел к парням. Грасе и Кат немного отодвинулись в сторону, дав ему место на балке. Кат поднял свое лицо к солнцу. Цедлер, сидевший на своей каске, чистил трубку, Грасе смотрел на гаубицу. Каждый был занят собственными мыслями.

На солнечной стороне было тепло. От удовольствия Каргер закрыл глаза. Стоит ли и дальше сопротивляться мыслям об окончании года, о премиях и летних отпусках. Каргер сидел, прислушиваясь к пению птиц. Он даже открыл глаза, чтобы отыскать их в небе, но солнце ослепило его, и он ничего не увидел.

Так просидели они минут десять, может, пятнадцать, пока эхо первого выстрела и гул разрыва не докатились до них со стороны стрельбища.

— Стреляет первый артдивизион, — определил Цедлер.

— Более или менее точно, — согласился Грасе.

Кат молчал, подставив лицо, как и прежде, солнечным лучам.

Выстрел вызвал среди артиллеристов заметное оживление. Один из них вдруг громко воскликнул:

— Скоро настанут веселые денечки, и прощай, Еснак!

Некоторые засмеялись.

— Рингель давно уже дома, — сказал Цедлер и засмеялся.

— Ребята! — крикнул кто-то. — Подумать только: до демобилизации осталось всего четырнадцать дней! Ура!

— Ура! — поддержали его крик другие.

Каргер внезапно вскочил и скомандовал:

— К орудиям!

Цедлер так испугался, что трубка выскользнула из его руки. Он поднял ее, схватил каску и побежал, слыша за спиной дыхание Грасе и Ката. Когда он посмотрел по сторонам, то увидел, что приказ Каргера выполнили далеко не все. Некоторые солдаты так и остались лежать на траве, они лишь подняли головы и удивленно оглядывались по сторонам.

Каргер повторил приказ, на этот раз уже громче. Цедлер еще не слышал, чтобы командир говорил так. Лицо унтер-лейтенанта перекосилось, зубы он крепко сжал, что было признаком неудовольствия.

Со стороны стрельбища раздавался выстрел за выстрелом, что само по себе торопило артиллеристов.

Каргер приказал солдатам построиться перед орудиями.

— Четырнадцать дней — срок немалый. Всякое еще может случиться, — сказал он. — А теперь — за дело! Все расчеты должны соревноваться друг с другом.

На лицах некоторых солдат отразилось недоумение. Но он не дал им ни секунды, чтобы сообразить, что будет дальше. Он приказал выдвинуть орудия вперед на сто метров.

Обер-вахмистр Беренд подошел к Каргеру и напомнил ему о предстоящей стрельбе. Унтер-лейтенант махнул рукой:

— Стрельба будет интересовать меня лишь вечером.

Два расчета несколько вырвались вперед. Впереди катили гаубицу солдаты Моравуса, самого маленького унтер-офицера батареи, который ходил всегда быстро, семеня ногами, будто куда-то спешил. Моравус помогал своим солдатам, держась за щит гаубицы. Во втором расчете Каргер сразу же узнал Цедлера. Грасе и Кат были единственными командирами орудий, которые бежали рядом с расчетами и своими командами направляли их действия. Последним двигался расчет Шурмана. Шурман, который был назначен командиром орудия только в мае, немного побаиваясь артиллеристов своего расчета, чаще всего не командовал, а заискивающе просил солдат сделать то, что они и без его просьбы должны были выполнить. У Шурмана было круглое нежное лицо, которое часто и внезапно краснело. Его карие глаза блестели приветливо и кротко.

— Сколько кругов нужно будет сделать? — спросил Беренд.

— Не один.

— А почему так?

— Почему, почему! Потому что я хочу знать, на что они действительно способны. Потому что я хочу знать, все ли они поразят мишени, если колени и руки у них будут дрожать от напряжения.

Первым завернул за угол Моравус. Несколько позади, почти на том же уровне, двигались Грасе и Кат. Беренд вырвался несколько вперед и стал подгонять солдат, пока они, достигнув цели, не опустили станины на бетонированную площадку. Солдаты сели на станины, с трудом переводя дух.

— Как в нашей кузнице, — сказал Цедлер, кивая головой в сторону Моравуса, и кадык его задвигался от смеха. — Сильнее кузнечных мехов.

— Мы тебе покажем! — крикнул кто-то из расчета Моравуса. — Сразу перестанешь смеяться!

— После четырехсот метров!

Ефрейтор махнул рукой, встал на свое место у гаубицы и похлопал рукой по щиту орудия.