Командарм Лукин - [11]

Город был погружен в ночную темноту. Все считали, что находятся в глубоком тылу, в трехстах километрах от границы. И вдруг взрыв бомбы, стрельба! В городе поднялась паника.

В это время Лукин проводил совещание командиров. Решались насущные задачи: как принимать прибывающие части, размещать их, наладить снабжение, накормить людей, как помочь командирам и бойцам быстрее освоиться в новой обстановке.

Услышав взрыв бомбы и беспорядочную стрельбу, командарм прервал совещание.

— По казармам! Навести порядок! — приказал он собравшимся командирам, но предупредил при этом: — Только спокойнее говорите с людьми, окрики и разносы не помогут.

Сам Лукин отправился туда, где особенно рьяно палили в воздух. В расположении части все еще было неспокойно. Прячась за кирпичными строениями, в траншеях учебного городка, бойцы с тревогой поглядывали в темное небо. Лукин увидел одного из них на дне окопа. Тот лежал на спине, выставив винтовку. Увидев на бруствере генерала, поднялся, торопливо поправил гимнастерку и опустил голову.

— Куда же вы стреляли? — спокойно спросил Лукин. — Самолет давно улетел. Чего испугались?

Боец молчал, не поднимая головы. К Лукину подбежал тучный не по годам командир с тремя «кубарями» в петлицах. Кобура была расстегнута.

— Что же вы, товарищ старший лейтенант, пугаете мирное население?

— Так ведь вражеский налет, — смутился тот, стараясь незаметно для генерала застегнуть кобуру.

Из-за «укрытий» стали выходить бойцы, командиры. Сначала робко, потом смелее приблизились к командарму. Непроизвольно завязалась беседа.

— Разрешите обратиться, товарищ командующий? Долго ли будем стоять без дела?

— Сводки сообщают о жестоких боях, а мы…

— Рветесь в бой?

— На митинге давали слово громить фашистов. А где они? Руки просят настоящего дела. Пора Гитлера за горло брать.

— Скоро фашистов погонят другие. А мы так и просидим в резерве.

Лукин слушал бойцов и понимал их настроение.

— Думаю, что на всех хватит этой проклятой войны. Гитлера, конечно, разобьем, но не так скоро. А настроение мне ваше нравится, готовьтесь. Скоро и нам вступать в бой.

Командарма радовало настроение воинов. Оно было созвучно его настроению. Он так же, как и его подчиненные, рвался в бой. Но где его шестнадцатая? Сколько и куда прибыло войск? Где пятый механизированный корпус? Штаба армии нет. А командующий без штаба — не командующий.

А время идет. Совинформбюро передает сводки одну тревожнее другой. Когда же поведет он своих забайкальцев навстречу врагу?!

Вскоре Лукин выехал в Шепетовку, где должен был выгружаться механизированный корпус генерала Алексеенко.

Перед отъездом Михаил Федорович успел зайти на телеграф, чтобы дать жене телеграмму. Девушки — работницы почты наклеивали бумажные полосы на оконные стекла и оживленно разговаривали на певучей украинской мове. Увидев военного и признав в нем большого начальника, смолкли. Одна, что посмелее, спрыгнула с подоконника, спросила:

— Товарищ генерал, эвакуация? Немцы?

— Бойцы Красной Армии немцев сдерживают. Успокойся, красавица, и прими телеграмму.

Девушка взяла бланк.

«Здоров. Настроение бодрое. Надюша, учись красную сестру. Помогай Родине, иди работать госпиталь. Целую вас всех. Папа».

Приняв текст, девушка подняла на Лукина глаза, и командарм увидел в них удивление и надежду. Уж если у генерала настроение бодрое, то опасность не так велика и не стоит паниковать.

Опасность, конечно, была велика. Это понимал генерал Лукин. Но в тексте телеграммы он высказал искренние чувства. И Надежда Мефодиевна, получив ее, не удивилась. Она, пожалуй, как никто, знала характер мужа.

До мозга костей военный человек, он все годы после гражданской войны готовил себя к войне. Обучая войска, Лукин сам учился. Каждое повышение по службе увеличивало ответственность, расширяло масштаб руководства войсками. Все эти годы копилась энергия. И теперь Лукин чувствовал, что войска его армии и сам он готовы к сражению с вероломным врагом.

Оставляя клубы пыли, мчалась в сторону Шепетовки эмка. Вместе с Лукиным в машине ехали интендант 1 ранга Маланкин и старший политрук Батманов. Командарм думал о предстоящих боях. Соединения и части 16-й армии были укомплектованы техникой и оружием, наиболее современными по тому времени. Он понимал, что во взаимодействии с соединениями, действующими южнее 16-й армии, можно нанести серьезный урон врагу, оттягивая на себя войска противника, быстро продвигающегося в направлении на восток.

Каково же было удивление командарма, когда, прибыв в Шепетовку, он увидел, что 17-я танковая дивизия полковника Корчагина не разгружается, а, наоборот, грузится в эшелоны.

— Что тут происходит? — недоуменно спросил Лукин командира дивизии.

— Приказано со штабом через полчаса отправляться, — растерянно ответил Корчагин.

— Куда? — удивился Лукин.

— Не могу знать, товарищ командующий.

— Кем приказано?

— Комендантом.

— Каким комендантом?

— Военным комендантом станции Шепетовка.

— Что за чепуха? Где комендант? Прекратить погрузку!

Подчиненные редко видели своего командарма резким, взвинченным. Но сейчас Лукин не мог сдержать себя. На станции творилось что-то невообразимое. Ревели моторы танков, ржали кони, гудели паровозы и автомобили, ругались командиры, отдавая команды, — все превратилось в невероятный хаос.