Командарм Дыбенко - [21]

— Командующим Балтийским флотом избран Максимов.

— По-новому называются теперь корабли: «Император Павел I» — «Республика», «Цесаревич» — «Гражданин», «Император Александр II» — «Заря свободы», «Двина» получила свое старое название — «Память Азова»…

Матросы проводили Дыбенко до транспорта «Ща». Вскоре пришли руководители большевистских организаций: с «Республики» — Г. А. Светличный, с «Двины» — П. Д. Мальков, с «Кречета» — Ф. С. Аверичкин, с миноносцев — П. Н. Свистулев…

Новостям нет конца, обо всем поведали: восстание в Гельсингфорсе началось с опозданием; председатель думского временного комитета Родзянко рекомендовал Непенину вовсе не сообщать нижним чинам о революции и об отречении от престола Николая II; несколько дней Гельсингфорс находился на осадном положении; 3 марта с утра начались матросские манифестации…

Обрадовался Павел Дыбенко, узнав от Григория Светличного, что «Император Павел I» первым поднял красный флаг, а уже за ним последовали и другие. Зримо представил себе боевые суда с кумачовыми полотнищами.

В Главной базе флота началась революция, к которой моряки шли долго, упорно, теряя в пути многих своих верных товарищей. На кораблях и в береговых частях восставшие проявили величайшую бдительность, зорко следили за действиями офицеров и кондукторов; у складов с оружием и боеприпасами поставили надежных дежурных, усиленные морские патрули охраняли Гельсингфорс; улицы, площади города, рейды освещались прожекторами.

Узнал Дыбенко о многострадальной судьбе политзаключенных, их освободили по распоряжению нового командующего Балтийским флотом адмирала Максимова; вышли на свободу бывшие участники восстаний Свеаборга и Кронштадта, крейсера «Память Азова» — все томившиеся в мрачной ревельской тюрьме «Толстая Маргарита». В темных, сырых, вонючих казематах матросы нашли одряхлевших, измученных старцев и на руках пронесли по улицам города Ревеля. Освободили и героев мятежного линкора «Гангут», и в их числе Франца Янцевича и Григория Ваганова.

5 марта 1917 года образован Гельсингфорсский Совет депутатов армии, флота и рабочих. Дыбенко делегирован туда от личного состава линкора «Республика», а от миноносца избран Павел Свистулев. Он заявил:

— Теперь будем сами решать государственные дела…

Дыбенко вместе со Свистулевым и другими матросскими избранниками присутствовал на заседании Совета. Это уже третье, на двух предыдущих Павел не был. Ждали выступления командующего Балтийским флотом, вице-адмирала Андрея Семеновича Максимова. «Адмиралом революции» назвала Максимова большевистская газета «Правда» в сообщении из Гельсингфорса о митинге на Железнодорожной площади. Около 60 тысяч матросов и солдат собрались, чтобы избрать на пост командующего своего любимца.

Александровский театр переполнен.

Утверждена повестка дня, председатель объявляет:

— Слово для приветствия предоставляется командующему Балтийским флотом товарищу Максимову.

Обращаясь к матросам-делегатам, адмирал восклицает:

— С вами, честными, стойкими и бесстрашными борцами, всегда я готов умереть за счастье народа!

Буря аплодисментов и крики «ура» потрясли зал.

Адмирал говорил искренне, сердечно. Однако его искренность, откровенность не понравились присутствовавшим офицерам. «В них еще крепко жил волк, облеченный в овечью шкуру. Этого они ему не простили. Не простили не только при Временном правительстве, но даже и при Советской власти», — запишет позднее Дыбенко.

При обсуждении резолюции делегаты резко разделились на две группы. Одна, во главе с командиром линкора «Андрей Первозванный» Ладыженским, численно слабая, вносила ловко составленные хитроумные поправки. Вторая, многочисленная, группа — матросы, солдаты, рабочие — настаивала на недоверии Временному правительству.

Дыбенко и Свистулев вышли из театра. Их окружили товарищи. Андрей Штарев, депутат от линкора «Севастополь», несколько выдвинулся вперед, поднял руку, чтобы завладеть вниманием, произнес:

— Очередная новость. Сегодня утром бывший наш командир Вилькен заявил в кают-компании: «Матросский командующий Максимов долго не продержится, офицеры настроены против него».

— Этого следовало ожидать, — сказал Дыбенко. — Только не учли господа офицеры, что теперь и наше слово имеет силу.

— Еще второго марта на совещании у Непенина флагманы поклялись «бороться как с внешним, так и с внутренним врагом», — вставил Светличный.

— Откуда знаешь? — повернулся к нему Дыбенко.

— Об этом многим известно. Спроси Федю Аверичкина, он служит на «Кречете».

— Да, братцы, все верно, — отозвался Аверичкин. — Непенин говорил на том совещании, что «идет война, ее необходимо довести до конца, а после ее окончания государь снова примет власть в свои руки…».

— Мечтал покойный о возвращении кровавого Романова! — Дыбенко повысил голос. — Вот почему офицеры сегодня неистово аплодировали думскому депутату Родичеву, выступавшему в Совете. Что же, пускай потешатся. Только, господа хорошие, адмирала Максимова мы в обиду не дадим! Это слово моряков!

— Мы его избрали, мы и оберегать его будем, — поддержал Свистулев.

Шли по Гельсингфорсу матросы и открыто обсуждали важные политические события…