Команда Альфа - [90]

— Послушай-ка, Фрэнки! — заговорил вдруг Хорст, после того как начисто обглодал все косточки. — У меня к тебе есть одно важное дело!

Я насторожился. Никогда еще этот человек не называл меня ласкательно. Что он задумал?

— Фрэнки, выслушай меня, прошу тебя! Так дальше продолжаться не может!

— Что не может продолжаться? — Я был настолько измотан, что не мог сразу сообразить, куда он гнет.

— «Что, что!» — передразнил он меня. — Да то самое, насчет Рикардо! Пойми, и он издохнет, и мы вместе с ним. Еще вдвоем, здоровые, мы, может, как-нибудь добрались бы, но с ним? Тащить его на спине?..

— Ты последняя гадина, Хорст! — окончательно вышел я из себя.

— Нет, ты меня не понял, Фрэнки! — стал объяснять немец. — Я не о своей шкуре пекусь! Только о задании. Если мы тут погибнем, кто же выполнит его? А там, на Смок-Бом-Хилл, рассчитывают на нас!

Смок-Бом-Хилл, о котором он упомянул, означал резиденцию центра особых методов ведения войны в Форт-Брагге. Гора Дымящихся Бомб — вот как звучало в переводе название той части лагеря, где помещался центр особых методов ведения войны.

Опять Хорст гнет туда же, опять о задании да о Центре, на уме у него только Гора Дымящихся Бомб! Ради этого мы пожертвовали Вилли, а теперь должны бросить на этот же алтарь и Рикардо? А завтра? Быть может, завтра придет мой черед? В голове у меня стучало, мысли путались. Мне было тошно.

«Ну и подленький же ты типчик, Хорст! — заключил я про себя. — Коснись чего, ты не задумываясь убил бы и меня…»

Передо мной кружили лица: Аннуш, Ме, Вилли, Рикардо, а сколько еще тех, о ком я не знал? Но при этом я ни на минуту не упускал Хорста из виду.

— Фрэнки, — вкрадчиво заговорил он снова. — Рикардо ведь уже все равно. Нам же еще жить да жить, нас могут представить даже к награде. Поверь, — он кивнул в сторону кубинца, — и ему будет лучше!

Я выхватил из-за пояса нож и вонзил рядом с Хорстом в землю.

Хорст вздрогнул. Его глаза с угрозой сузились. Мы напряженно следили за движениями друг друга. Тишина била нас по нервам… Наконец Хорст, словно одумавшись, сказал:

— Ладно, я вижу, что и ты одержимый. Но не будем ссориться. Не хочешь — не надо. Мне, право, все равно.

Я тоже трезво рассудил: к чему дальше натягивать струну? Мы связаны друг с другом: что я один буду делать с Рикардо? Если Хорст покинет меня, мы здесь погибнем: и Рикардо и я. А вместе с Хорстом, может быть, и спасемся. Может быть…

— У тебя бледный вид, Хорст! — произнес я как можно более миролюбиво. — Приляг отдохни! Завтра при свете солнца тебе покажется все иначе.

Он сжал губы и лег навзничь. Я чувствовал, что необходимо переубедить его.

— Пойми же, Хорст. Рикардо и мы — едины. Наш с тобой долг оберегать его, оказывать всяческую помощь, вытащить отсюда. Ведь он живой, а пока человек жив, всегда есть надежда.

— Да, — ответил он, не поднимаясь. — Еще живой. — Голос у него был приглушенный, но взволнованный. — Ты же очень глупо делаешь, что надеешься. Ну, спокойной ночи!

Я тут же почувствовал, что он что-то задумал.

У меня глаза слипались от усталости, но я принял твердое решение бодрствовать. Во что бы то ни стало. В моей аптечке нашлось несколько таблеток актедрона, припасенного на крайний случай. Я достал эти таблетки вместе с хинином.

— Примешь хинин? — обратился я к немцу. У нас так было заведено: тот, кто раскрывал свою аптечку, предлагал лекарства остальным — это экономило время и энергию, что было очень важно.

— У меня свой есть! — ответил он.

В самом деле, он тут же принял свои таблетки. Значит, он мне не доверял.

«Что ж, каждый судит по себе», — сделал я вывод и мысленно похвалил себя за то, что принял актедрон. С полчаса боролся я со сном, затем стал бодрым, совсем бодрым. На меня садились комары и крупные ночные бабочки, но я заставлял себя лежать неподвижно.

Так прошло около часа.

Потом припустил дождь. Крупные капли застучали по одежде, по телу. Я терпел, не шевелился. Я чувствовал, более того, знал: что-то должно произойти. Хорст не из тех, кто легко смиряется.

«Но какая все-таки сила движет этим человеком? — думал я. — Долг? Солдатская честь? Возможно. Но разве может честный солдат покинуть раненого товарища?»

Тот же вопрос я задавал себе и в иной формулировке: «Можно ли назвать честным солдата, который бросает своего товарища в беде?»

«Но ведь мы солдаты особой части. Со специальной подготовкой и заданиями. И в интересах выполнения…»

«А с другой стороны, я и сам из такой части, и все же не мог бы… Нет, ничего-то я не понимаю…»

«Ты человек иной породы! — нашептывал мне голос. — Мягкой породы, ты им не ровня! Они безжалостны. Тот же Рикардо, будь он на твоем месте, бросил бы тебя не задумываясь на произвол судьбы…»

«Быть может, Хорст все же прав? Рикардо тоже говорил что-то в этом роде после гибели Вилли. Мы тогда, затаив дыхание, сидели в чаще и… как же это он сказал?»

Передо мной встала, как живая, вся картина. И в ушах зазвучали слова, сказанные Рикардо: «Если ценою жизни одного солдата остальные могут выполнить свой долг, то… стоит…»

«Да, он сказал именно так!»

«Значит, все они таковы. Кто лишний, тот пусть погибает! Главное — цель, остальное не в счет… Здорово они выдрессировали своих солдат спецвойск!»