Колымский котлован. Из записок гидростроителя - [38]

Вертолет снова завис над площадкой, взял стрелу и снова понес на пикет. И так до тех пор, пока не подал оба станка, стрелы. Сваи тоже подхватил, снес и положил рядом со станками. Водогрейные баки-печи стропили в последнюю очередь. Солнце уже свалилось за гору. Воздух выстеклил горизонт, и гольцы стали похожи на отдельные пики. А когда вертолет закончил работу и опустился на посадочную площадку, от земли уже поднялась хмарь, зашторила распадки.

— Все, — сказал командир, — не хватит светлого времени. Поужинаем в Дражном.

— Может, все-таки останетесь до утра, за ночь, думаю, забурим…

— Мы ведь не сию минуту народились на свет, — отрезал командир, — тут же неделю как минимум вам надо. У вас же станки разобраны, пикеты не «обжиты», что морочить голову…

Весть о том, что летчики отказываются ждать до утра, облетела весь лагерь.

Обе бригады обступили вертолет. Прибежал и Нельсон, протолкался к лесенке.

— Что же это такое, други мои?! — тяжело дыша, обратился он к летчикам. — Как же это так получается, ни у шубы рукав… Рудники без «напруги» — без свету сидят. Линия пусковая, государственное дело…

— Не можем мы, представьте себе, — вы же взрослые люди…

— А есть среди вас коммунисты? — спрашивает Нельсон.

— Я коммунист, — отвечает командир.

— Даю слово коммуниста-лэповца, что к утру скважины будут, — выпаливает Нельсон.

— Ну что же, попробую, запросить разрешение, — сказал командир и скрылся за дверью.

Мы ждем решения под лопастями вертолета…

Наконец в дверях появились летчики.

— Охрану обеспечите? — крикнул командир.

— Пожалуйста, хоть взвод поставим.

Летчики засмеялись.

— Взвод не надо, а в журнале распишетесь. И не мешало бы перекусить.

Федя вызвался проводить экипаж.

— Еда на столе, ждет вас, — сказал Федя. — И поспать есть где, занимайте любую койку, нонче никого не будет ни в вагонах, ни в палатке.

— Ну, вот что, мужики, — сказал я, — с восходом солнца чтобы скважины были…

Площадка сразу опустела. Поглядел на пикет. Облепили его монтажники, бурильщики, плотники от подошвы до макушки. Тянут кабели, набивают снегом водогрейные баки, собирают станки, волокут дрова… На другой стороне реки тоже шевелится гора. Пригляделся. Около опоры Федины ребята пожоги кладут — огонь разводят.

— Что это они надумали? — прибежал и Федя, подоспел как раз.

— Видишь ли, дед, опора-то на живульку собрана. Одна видимость. Ни один болт как следует не закреплен. Решили кострами подсветить, затянуть гайки…

— Что же ты, Федор?! Талип вон уже закончил.

— Поглядим, поглядим…

— Давай, ребята, — звеньевой берет ключи.

У Нельсона уже над станком маячит стрела. У Славки не видно стрелы, то ли разглядеть ее мешают густые сумерки. Через речку карабкаюсь по склону на пикет.

— Ну что вы тут, Славка? Телитесь!

В ответ улыбка.

— Один секунд, мы, дед, «зарядили», запасовали тросы на земле, только осталось кнопку нажать.

— Ну так нажимайте!

Славка включил рубильник. Взвизгнули пускатели, завращался барабан — набирает трос. Стрела, оторвалась от земли, поползла кверху. Как только стрела встала вертикально, монтажники «поймали» винты и зажимы.

Бурильщик включил главный рубильник, и сразу взлетел снаряд. Вздрогнула под ногой земля.

— Воду, воду давай, — кричит Славка.

— Вода, вот вода, — и бурильщик ведром льет в скважину горячую воду. Снаряд почавкал и стал зарываться в скалу.

…Что это, у меня в ушах двоится, что ли? Эхо? Вышел на взлобок, послушал. Станок работает на противоположной горе у Нельсона…

Талип опору уже собрал и всем звеном здесь на пикете. Димка определил ему работенку.

— Грей воду и подживляй костры, чтобы было тепло и светло!

— И мухи не кусали, да? — добавил Талип.

Костры палить, снег в баки засыпать — куда ни шло, а вот дрова на такую кручу затаскивать, по пояс брести в снегу это работенка: телогрейка на спине насквозь мокрая.

Славка с двумя бурильщиками бьют скважины, таскают воду, с ног до головы в пульпе. У Славки только зубы сверкают да белки глаз — прокоптился весь. Димка с линейщиками сваи кантует: восьмиметровые лиственничные комли. В ходу ваги, ломы. Димка уже телогрейку сбросил. Станок со скважины на скважину через вагу перемещает. И не заметили, как зарумянился восток, заалела краюшка неба. Я разбил последние поперечники под сваи. Притащился повар с лепешками, с горячим чаем. Похватали на ходу лепешки. Славка за пазуху сунул пару штук.

— А то остынут. Ну я побег.

— Давай, давай, Слава!

— Дед, иди сюда! — кричит Димка.

Подхожу.

— Видишь?!

— Вижу. На последнюю скважину не вмещается станок, зависает в полгусеницы. Стоим, вздыхаем.

— Ряж рубить надо, — подсказывает Талип.

Надо. Другого выхода нет.

Всей бригадой скатились вниз, заарканили на веревки хлыст, поперли в гору. Уже и мы телогрейки долой. Затащили несколько лесин. Талип со своим звеном с ходу за топоры. Славка сбегал к Нельсону, принес скобы. Вяжем ряж. Связали, сшили скобами. Надвинули станок, тютелька в тютельку встал. Бьем последнюю скважину.

Вертолетчики тоже копошатся на аэродроме. Прогревают машину. Командир помахал нам — зовет.

Мы с Талипом съюзили с пикета. Командир подает руку мне и Талипу.

— Моя фамилия Фролов, — говорит командир, — Александр Андреевич. Покажете опору?