Колыбельная для двоих - [4]

— Сначала закончи школу: тебе еще учиться год.

— Год и восемь недель.

Люссиль закатила глаза к потолку.

— Ну, да. Это же целая вечность.

Мария повернулась к отцу.

— Пап, ну ты-то меня понимаешь?

Он улыбнулся и отодвинулся от стола.

— Я думал, ты хочешь поступить в художественную школу и стать дизайнером одежды.

— А до этого ты хотела стать танцовщицей, — вставила Эми.

Мария пожала плечами.

— На этот раз все серьезно.

Пока дочери убирали со стола посуду, Люссиль Мак-Фарленд остановилась у стеклянной раздвижной двери, ведущей из кухни в патио, и, глядя в темноту, недовольно покачала головой. Задний двор тонул в темноте, которая царила за границами льющегося из столовой света, скрывая лужайку, деревья, купальные кабинки и птичью купальню. Можно было увидеть лишь ближайший угол плавательного бассейна, белого и сухого. За всем этим возвышался невидимый холм, на котором располагался следующий ярус домов, возвышающихся над Кларидж Драйв наподобие того, как дом Мак-Фарлендов возвышался над нижней улицей. Это был самый лучший район Тарзаны с современными домами из стекла, пальмами, бассейнами и богатыми прихожанами церкви Святого Себастьяна. Наверху на фоне весеннего неба светился мягким светом дом Томасов, а издалека доносился раскатистый смех. Люссиль снова покачала головой и отвернулась.

— Надеюсь, завтра рабочие все сделают и мы сможем наполнить бассейн водой. Не люблю, когда он стоит пустой, ужасное зрелище.

— Да ладно, мам, плавать-то все равно еще холодно.

— Да, однако на днях это не остановило тебя и Майка от купания, в результате чего тебя чуть не убило током.

Мария наблюдала за тем, как ее мать заворачивает остатки курицы в пленку и убирает их в холодильник. Она знала, что завтрашний ужин будет одним из «томатных сюрпризов» Люссиль Мак-Фарленд.

— А я-то тут при чем? Не я же вызвала короткое замыкание в подсветке.

— Я до смерти испугалась, когда услышала твой крик и увидела, что Майк вытаскивает тебя из воды.

— Мне не было больно, мам, просто я сильно испугалась.

— Все равно, мне это не нравится. Я как-то прочитала в газете про женщину, которая погибла в бассейне отеля из-за короткого замыкания в системе освещения. Ты могла очень сильно пострадать, Мария.

Переглянувшись с сестрой, Мария повесила влажное полотенце и сказала, что пойдет к себе в комнату.

— Ты что, не будешь смотреть с нами шоу Эда Салливана? Сегодня будет Джуди Гарленд, причем в цвете.

— Не могу, мам. Мне на этой неделе сдавать доклад, а я его еще не напечатала.

Мария направилась к кухонной двери, как вдруг почувствовала на своей руке руку матери.

— Ты себя хорошо чувствуешь, дорогая? — тихо спросила она.

Мария улыбнулась матери и сжала ее руку.

— Хорошо. Просто у меня много дел, которые нужно сделать.

По дороге в свою комнату Мария на секунду заглянула в гостиную. Она увидела отца, который с бокалом бурбона в одной руке и пультом дистанционного управления в другой переключал каналы большого телевизора. Тед Мак-Фарленд был красивым мужчиной. В свои сорок пять он имел по-прежнему стройное, атлетическое тело, молодецкую форму которого поддерживал ежедневным энергичным плаванием в бассейне и занятием раз в неделю в тренажерном зале. Волосы, короткие и слегка волнистые, по-прежнему были темно-каштановыми, разве что с небольшой сединой на висках. Его квадратное мужественное лицо смягчалось морщинками в уголках глаз, что выдавало в нем человека, любящего посмеяться.

Мария обожала его. Он хорошо зарабатывал, никогда не повышал голос и всегда был рядом, когда был ей нужен. В тот день, когда с ней произошел тот неприятный инцидент с электрическим током, именно ее отец, а не Люссиль или Майк, держал ее в своих объятиях, пока она плакала.

— Я иду к себе в комнату, папа, — тихо сказала она.

Обернувшись на голос, Тед машинально нажал на кнопку и выключил звук телевизора, заставив его резко замолчать.

— Не будешь смотреть телевизор? Так надо заниматься?

— Я должна напечатать доклад, если хочу получить пятерку.

Он улыбнулся и протянул к ней руку. Мария подошла к креслу и села на подлокотник. Отец обнял ее за талию.

— К тому же, — продолжила она, наблюдая за безмолвно открывающимся и закрывающимся ртом диктора новостей, — если я хочу остаться в этой школе, я должна думать о своих оценках.

— Для девочки, которая получает сплошные пятерки, ты слишком много волнуешься из-за оценок.

— Поэтому-то и получаю пятерки, что волнуюсь, — Мария перевела взгляд на диктора, он показался ей немного зеленоватым, — пап, снова цвет пропал.

— Знаю. Когда-нибудь они усовершенствуют этот процесс. Наша же участь ждать и страдать.

— Что говорят в новостях?

— В новостях? Ну, на юге снова протестуют черные. Джеки[5] еще не родила. На рынке полный хаос. В общем, все как всегда, ничего нового. Ой, подожди, чуть не забыл. Сибил Бёртон наконец-то ушла от Ричарда[6].

Мария хихикнула.

— Ну, папа, — она обняла его за шею и поцеловала.

Выйдя из гостиной, она услышала, как голос диктора внезапно заполнил комнату: «…сегодня сообщили, что отец Ганс Кюнг, один из нескольких официальных богословов Ватиканского собора, высказался за снятие запрета с книг, запрещенных католической церковью…»