Колыбельная - [66]

Я не стала спорить. Мне было лень и совершенно по барабану — и для следующей встречи психолог убедительно просил уменьшить дозировку препарата. Я не стала спорить и с этим.

А Лют даже под этим самым препаратом и в наручниках ухитрился добиться того, что охранительную полосу песка вокруг купола, на котором отпечатывались все следы, подсыпали всякий раз, когда особист проходил мимо под конвоем. Найден попытался зубоскалить на эту тему, но широко зевнул и не стал продолжать. Для него дозировка оказалась в самый раз.

Я бы тоже позубоскалила, но поленилась.

Мир воспринимался как-то отстраненно, словно все краски вмиг приглушились, и на Временный городок опустились ранние сумерки. Меня не раздражал ни гул генераторов, ни прорывающийся сквозь него свист ветра, ни снующие вокруг фигуры в униформе. Я даже не возражала, когда Люта снова увели, не позволив попрощаться — только устало обернулась, когда из открытой дверцы купола остро повеяло холодом и силой. Лют тоже обернулся, но его конвоир бесцеремонно захлопнул створку за своей спиной, отрезая нас от мороза снаружи.

— Ну и ветер, — поежилась Беляна.

— Поле вокруг, чего ж ты хотела? — я безразлично пожала плечами.

— Середину лета и вменяемого собеседника, чтобы все как у нормальных людей, — проворчала особистка, решительно нацелившись на утепленный домик. — На дворе июль, между прочим! А тут опять от мороза столбик термометра ниже шкалы упал и темно, как перед грозой…

Я припомнила, как полтора месяца назад над месторождением прошел дождь, и наутро весь Временный городок превратился в Ледяной, и даже попыталась эту историю внятно изложить, но Беляна только обругала какого-то незнакомого врача и впихнула меня в спальню.

— Молись, чтобы побочных явлений не было, — посоветовала она.

— Я молиться не умею, — честно призналась я и забралась на кровать. Тайка тут же устроилась рядом, вытянувшись вдоль моего тела, от души огрела меня хвостом по коленкам и широко зевнула мне в лицо. Я отпихнула ее морду, но сдвинуть собаку, чтобы устроиться поудобнее, мне явно не светило. — Как-то ни разу не пригодилось.

— Тогда спи, — хмыкнула особистка и уселась с другой стороны от Тайки. — В твоих же интересах отрубиться до того, как придет Велерад и заразит тебя своей разговорчивостью.

Я фыркнула, запустила пальцы в Тайкину шерсть на загривке и через пару минут уже провалилась в сон.

Одно побочное явление все-таки обнаружилось: проснулась я только двенадцать часов спустя, с головной болью от пересыпа и мерзким привкусом во рту. Беляна стояла у окна, отрешенно глядя на разбушевавшуюся метель и грея руки о чашку, будто и не уходила вовсе — а по комнате витал такой одуряющий запах кофе, что я немедленно обзавидовалась, но требовать свою долю поостереглась и, вяло поздоровавшись, поползла в душ.

Четверть часа спустя запах кофе уже не вызывал опасений, но увести у Беляны кружку все равно не удалось.

— Свари себе сама, — бескомпромиссно потребовала особистка, стеной встав на защиту. — На улице ветер и холод собачий, я только пришла, дай погреться! И не делай такие глаза, ты не Тайка, а я не Лют, чтобы вестись!

Пришлось тащиться в общий зал до кофе-машины и под пристальным наблюдением ждать, пока та закончит цикл. Особисты моей компании были не слишком-то рады: их как раз отчитывали за чьи-то следы на бывшей магистрали, за которой должны были установить наблюдение, и дослушивать выговор служаки предпочли бы без наблюдателей — особенно без любопытных наблюдателей, обожающих греть уши где ни попадя.

Начальство — должно быть, Белянин отец, такой же кудрявый и подтянутый — посчитало, что отсутствие дисциплины в черных рядах для меня отнюдь не тайна, и продолжило свое дело. Особисты смотрели в пол и безмолвствовали, и писк кофе-машины прозвенел на весь зал, как громовой раскат. Мне оставалось только забрать стаканчик и ретироваться в свои четыре стены.

— А что за следы нашли на магистрали? — спросила я у Беляны, едва закрыв за собой дверь.

— Черт его знает, — поморщилась особистка. — Похоже, ребятня играла, а потом за ними пришел кто-то из взрослых, всыпал и увел в жилые кварталы. Там один из снайперов не выдержал и сгонял в стационар погреться, а следом за ним еще четверо потянулись. По очереди, конечно, но все равно не положено.

— Лют все-таки прав, — глубокомысленно заметила я. — Расслабились вы на мирных хлебах, ничего серьезнее промышленного шпионажа не раскрывали. А тут маги, похищения и драконы, а у вас кофе и романы…

Беляна метнула на меня убийственный взгляд поверх кружки, но напоминать, что первым роман закрутил как раз Лют, не стала.

— Пойдем Тайку выгуливать, правильная ты наша, — скомандовала она и, не дожидаясь ответа, взяла поводок.

После этого меня уже никто не спрашивал: собака сорвалась с места и закрутилась волчком вокруг Беляниных ног, оглашая все окрестности восторженным лаем. Я допила свой кофе и поползла заворачиваться в парку. Это привело Тайку в экстаз, и в купол она вылетела пулей, едва не снеся с ног кинолога, который как-то имел неосторожность с ней поиграть.

Но на этот раз выпросить свою долю внимания рыжей шалопайке не светило: стоило нам с Беляной выйти следом за ней, как купол ощутимо тряхнуло, и сваи отозвались протяжным стоном. Особистка успела среагировать, я спаслась тем, что ухватилась за ее рукав — а Тайка припала на четыре лапы и жалобно заскулила.