Колыбель в клюве аиста - [70]
Речь шла о программе очередного теоретического семинара. Во время таких семинаров огромная комната "проблемки" набивалась до отказа. Заглядывали сюда постоянно и извне, притом не только сторонники школы. На планируемый семинар, например, ожидали представителя "нетрадиционного" направления, то есть тех, о чьих работах собирались говорить...
Накануне я сидел с руководителем в его тесной рабочей комнате. Говорили о моей диссертации и о предстоящем семинаре, идеях "нетрадиционной" школы. Спокойный тон руководителя не мог обмануть: в голосе его чудилось раздражение ― за идиллически безоблачным кадром, как говорите вы, киношники, слышались раскаты грома: ясно, что путь мой пролегал через грозовую полосу, за внешне спокойным его "не так просто, как того хотелось" чудилось: "Здравый смысл в идеях мобилистов (о них чуточку ниже)? Чепуха! С той же обоснованностью можно утверждать о здравом смысле любой сказки! Есть знания, выстраданные поколениями геологов, рядом ― плод распаленного воображения неудачливого... метеоролога. Надеюсь, ты осознал свое заблуждение? Теперь же предстоит их отмести. Публично! В предстоящем обзоре из уст твоих, надеюсь, прозвучит, неважно, прямо или косвенно, следующее: 1. Ты отрекаешься от сказанного сгоряча в адрес мобилистов ― прошлое выступление чистейшей воды недоразумение. 2. В помыслах и действиях мы едины ― нет ничего в наших исследованиях в помине, что говорило бы в пользу "нетрадиционного"...
Руководитель смахивал на большого ласкового кота, а кошачьи ласки известны: после них, исполненных нежностью, на теле остается розовая пашня ― под пушком-то в лапах запрятаны когти! Но и без намеков руководителя скумекалась задача на семинар: нет, не собирался я ставить под угрозу "свою" диссертацию. Предстоящее выступление спланировалось таким образом, что в нем не осталось ничего такого, что сказало бы о моем отношении к проблеме ― этакий евроазиатский слалом! Обзор "нетрадиционной" литературы ― и только. Без комментариев. Без анализов. Без рискованных сопоставлений традиционного и нетрадиционного. "Никакой отсебятины, ― уговаривал я себя, ― незачем становиться в позу! Там будь что будет..."
А теперь, Ибн, о сути "нетрадиционного" ― без этого не ступить и шагу. Вначале ― в дополнение ― немного о нашей школе. Стержнем в концепциях моих шефов была непоколебимая, прямо-таки фантастическая вера во всемогущества так называемых вертикальных сил ― это благодаря им вздымаются горы, опускаются крупные участки земли, корежатся слои ― идет ходуном, сотрясаясь, земля, рождаются и умирают моря, океаны, материки.
Стоп!
"Рождаются и умирают" ― но как? Вот вопрос, который сейчас разделили геологов на два лагеря. "Рождаются в муках. И долго" ― таков примерный ответ "вертикалистов". "Долго" ― это сотни миллионов, миллиардов лет. "Муки" ― это ежечасная, ежесекундная работа множеств "котлов" по производству "стройматериалов", доставка их по вертикальным транспортерам вверх и самое строительство участков земной коры. Причем, строительство в местах, где они, эти участки, и посейчас фиксируются ― отсюда научное направление и называется фиксизмом.
Далее.
После "строительства" остаются следы ― признаки. По ним-то мы и судим о том, как происходило "строительство", находим ответы на всякого рода "почему?", "когда?"... Признаки разнообразны, порою неожиданны. Говорить о них долго бессмысленно. Скажу одно, я в своей работе касался лишь некоторых признаков одного "транспортера" ― природного агрегата, который на протяжении миллионов лет доставлял наверх "стройматериалы".
Таких "конвейеров" под землей расставлено немало, изучения их под силу большим коллективам единомышленников, подобным нашей "проблемке"...
Еще термин ― мобилизм. Так называют "нетрадиционное", то есть то, чему тогда еще предстояло окрепнуть. Здесь многое ― наоборот, и кланяются тут силам... горизонтальным. "Долго" у мобилистов имеет более конкретную цифру ― около 300 миллионов лет назад! ― в означенное время субматерик, по прозванию Пангея (о ней-то, разумеется, ты слышал: трубят во все трубы в популярной литературе: Пангея, Пангея), раскололся и части его разъехались в разные стороны: Индия к берегам Евразии, Австралия уплыла на восток, Анттарктида ― на юг, Южная Америка ― на запад. Красивая гипотеза ― не правда ли? ― обязана рождением... "распаленному воображению неудачливого метеоролога Альфреда Вегенера". На заре нынешнего века это имя гремело в кабинетах естествоиспытателей. За гипотезу ухватились не только геологи ― рациональное в ней увидели и зоологи, и ботаники, и географы, и климатологи ― все или почти все, кто в своих исканиях касался природы Земли. И было за что. На расторгнутых участках Пангеи обнаружились остатки животных, растений, следы одних и тех же явлений, линии огромных древних сколов прослеживались сразу на нескольких континентах. Современные очертания материков зеркально совпадали ― такое впечатление, что некогда гигантская рука в ярости поломала огромный земной пирог и разбросала куски на поверхности мирового океана.
Проделай фокус: вырежь из физической карты Южную Америку, придвинь вырезку к Африке таким образом, чтобы ее выдающаяся часть с Бразилией вошла в Гвинейский залив, и ты увидишь чудо воссоединения, на твоих глазах зазор между материками почти исчезнет. Операции эти, говорят, и дали толчок Вегенеру к далеко идущим размышлениям. Благодаря гипотезе, естествоиспытатели смогли отыскать многие неясные звенья, увязать, казалось, до того несвязуемые вещи. За короткое время гипотеза из деревца обратилась в могучее дерево, но не прошло и десятка лет, как дерево стало чахнуть, терять прелесть свежести. Трудно сейчас однозначно ответить, но факт: гипотеза, не выдержав напряжения борьбы, стала быстро уступать позиции. Особенно у нас. В одно время гибли и гипотеза, и ее автор: Альфред Вегенер героически умирал во льдах Гренландии ― гипотеза теряла позицию за позицией в научном мире, была вконец осмеянной ― фиаско было полным и безоговорочным! Разумеется, не беспричинно. Дело в том, что гипотеза не смогла ответить на главное ― почему и каким образом двигались огромные глыбы ― материки? Возможно ли перемещение твердого и жесткого на сотни и тысячи километров по такому же твердому и жесткому неподвижному основанию ― Земля-то представлялась тогда как нечто цельное и твердое? Если да, то каким силам вмоготу такое? Что за силы? Попробуй-ка сместить на малость обыкновенную каменную глыбу ― речь-то шла о плитах в миллионы кубических километров ― что заставляло их двигаться? И не вправе осуждать мы "неудачливого метеоролога" и тогдашних хулителей идеи дрейфа континентов ― то была общая беда, уходившая корнями в возможности геологической науки с ее, казалось бы, непреодолимым дефицитом знаний о нутре планеты: ведь причина дрейфа ― это понимали все ― крылась в глубинах недр; еще не отыскалось тогда средство для поисков гигантских механизмов под землей, двигавших огромные участки тверди. Незнание ― родня отрицанию, непознанное проще всего объявить несуществующим. Так и случилось с гипотезой Вегенера: отказано в вере в двигательные механизмы, что означало отказ от гипотезы дрейфа вообще... Но идея не умерла, она дожидалась своего часа.
Книга дает возможность ощутить художественный образ средневекового Мавераннарха (середина XV в.); вместе с тем это — своеобразное авторское видение молодых лет создателя империи Тимуридов, полных напряженной борьбы за власть, а подчас просто за выживание — о Тимуре сыне Торгая, известного в мировой истории великого государственного деятеля и полководца эмира Тимура — Тамерлана.
Две неразлучные подруги Ханна и Эмори знают, что их дома разделяют всего тридцать шесть шагов. Семнадцать лет они все делали вместе: устраивали чаепития для плюшевых игрушек, смотрели на звезды, обсуждали музыку, книжки, мальчишек. Но они не знали, что незадолго до окончания школы их дружбе наступит конец и с этого момента все в жизни пойдет наперекосяк. А тут еще отец Ханны потратил все деньги, отложенные на учебу в университете, и теперь она пропустит целый год. И Эмори ждут нелегкие времена, ведь ей предстоит переехать в другой город и расстаться с парнем.
«Узники Птичьей башни» - роман о той Японии, куда простому туристу не попасть. Один день из жизни большой японской корпорации глазами иностранки. Кира живёт и работает в Японии. Каждое утро она едет в Синдзюку, деловой район Токио, где высятся скалы из стекла и бетона. Кира признаётся, через что ей довелось пройти в Птичьей башне, развенчивает миф за мифом и делится ошеломляющими открытиями. Примет ли героиня чужие правила игры или останется верной себе? Книга содержит нецензурную брань.
А что, если начать с принятия всех возможностей, которые предлагаются? Ведь то место, где ты сейчас, оказалось единственным из всех для получения опыта, чтобы успеть его испытать, как некий знак. А что, если этим знаком окажется эта книга, мой дорогой друг? Возможно, ей суждено стать открытием, позволяющим вспомнить себя таким, каким хотел стать на самом деле. Но помни, мой читатель, она не руководит твоими поступками и убеждённостью, книга просто предлагает свой дар — свободу познания и выбора…
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?