Колыбель предков - [42]

Сломя голову я бросился в спальню, чтобы надеть праздничный костюм, свежую рубашку и галстук.

Свадьбу я вспоминаю как полузабытый сон. Шафер на ней был далеко не в ударе. Произносились тосты в честь жениха и невесты, гости веселились, в то время как я думал лишь об антропоидной обезьяне из Таунгса и никак не мог дождаться, когда завершится пиршество, а гости разъедутся по домам. Дважды в течение затянувшейся свадебной церемонии мне удавалось под какими- то предлогами покинуть компанию, и оба раза я тайком прокрадывался в спальню и жадно хватался за свои бесценные камни!

Как вы понимаете, Бернард, опасность быть разоблаченным женой не создавала благоприятной и спокойной обстановки для продолжения исследований, а тем более для углубленных размышлений над слепком. Тем не менее, в те немногие минуты, которые мне удалось выкроить для осмотра находки, я отметил несколько важных особенностей строения мозга таинственного антропоида из Калахари. Они, эти особенности, с одной стороны, озадачивали и повергали меня в недоумение, а с другой — наполняли уверенностью в справедливости первого впечатления о необычности обезьяны из Таунгса. Помимо поразительно большого объема мозга, обращала на себя внимание глобулярная форма его и неожиданно сильновыпуклая лобная часть, что для антропоидных обезьян не характерно. Возможно, она являлась свидетельством прямохождения существа. Однако еще большее впечатление производило то, что передняя часть мозга оказалась настолько большой и отчетливо отступающей назад, что, в отличие от антропоидного, полностью перекрывала заднюю часть. Если мозг современных антропоидов широкий, низкий и сплюснутый, то окаменевший слепок из Таунгса, напротив, заметно уже, выше и примитивнее по своим очертаниям.

И, наконец, еще одна особенность — на тыльной части внешней поверхности слепка отчетливо выделялись так называемые луновидная и параллельная щели, или бороздки. Элиот Смит специально обращал наше внимание на них. Он длительное время изучал эти бороздки и посвятил им несколько публикаций, что сделало их знаменитыми в среде антропологов, занятых последованием мозга обезьян и человека. Дело в том, что на поверхности мозга обезьян луновидная и параллельная бороздки расположены в непосредственной близости друг от друга. В ходе эволюции увеличивался объем мозга, и мозговое вещество, расширяясь, отодвинуло на большое расстояние луновидную бороздку от параллельной. В высокоразвитом мозге человека эта «экспансия» мозгового вещества настолько значительна, что луновидная бороздка отходит далеко назад и полностью исчезает с внешней поверхности мозга. Так вот, Бернард, отметьте в своих записях: на слепке мозга обезьяны из Таунгса расстояние между луновидной и параллельной бороздками в три раза превышало расстояние, отмечающееся между ними на внешней поверхности мозга высших антропоидных обезьян вроде шимпанзе и гориллы. Вы можете сказать — ну и что из того? Отвечу на это так: если бы даже не нашлось ничего более, кроме окаменевшего слепка внутренней полости черепа существа из Калахари, то и тогда я все равно знал бы, что оно по уровню интеллектуального развития в несколько раз превосходит любую из ныне живущих обезьян! Вот что стоит за двумя невзрачными желобками, оттиснутыми в камне.

За свадебным столом мне не давала покоя еще одна мысль: как могла выжить и существовать на открытых травянистых плато и безлесных прериях Трансвааля антропоидная обезьяна с мозгом больше, чем у шимпанзе? Ведь совсем недавно я читал статью руководителя Геологической службы Южной Африки Роджерса, в которой утверждалось, что климат и географическая обстановка в этой части континента за последние 70 000 000 лет существенно не менялась. Чем же тогда питалась эта достаточно крупная антропоидная обезьяна? Ведь у нее не было инструментов, чтобы в период засухи выкапывать из земли луковицы растений. И здесь, в отличие от лесов Европы, не встретишь орехов и желудей, которые накапливают в своих потайных хранилищах белки. Без естественной для антропоидов пищи обезьяна с таким крупным мозгом обречена на гибель.

И вот, когда я, истерзанный сомнениями, усадил в автомобиль последнюю пару гостей и потащился в спальню, меня осенило: павианы! Они могли быть тем источником пищи, что позволил антропоидам освоить Трансвааль. Я вспомнил о черепе павиана, доставленном мне Жозефиной Сэлмонс. Ведь его нашли в том же самом карьере Таунгс, где обнаружен череп и окаменевший слепок мозга. Я вспомнил о круглом отверстии на его правой стороне. Что если этот удар нанесла крупная обезьяна с большим мозгом? Она была достаточно умна и сильна, чтобы поймать павиана и убить его. Поедалось, очевидно, не только мясо животного, но и мозг, который извлекался через отверстие, пробитое в черепе. «Ты слишком далеко зашел в своих размышлениях, — урезонивал я себя. — Надо набраться терпения и подождать, что покажет расчистка черепа, спрятанного в каменном блоке».

Освобождение костей оказалось делом непростым, как мне представлялось вначале. Прежде всего, я не имел опыта, и в Иоганнесбурге не нашлось ни одного человека, к которому я мог бы обратиться за советом. У меня отсутствовали элементарные инструменты. Пришлось довольствоваться тривиальными молотком и долотом. Несколько позже набор расширился: я решил царапать камень приостренными концами стальных вязальных спиц. Я выскабливал ими пирамидообразный выступ, а затем ловко скалывал его с помощью долота. Более ускорить расчистку, при всем моем нетерпении не удавалось. Приходилось довольствоваться осмотром отдельных участков, постепенно появляющихся из камня.