Колыбель предков - [39]
Во всяком случае, мне трудно было представить тогда, какие силы могли заставить антропоидную обезьяну, предшественника человека, покинуть свой «дом» и отправиться в странствие по открытым безлесым плато и пустыням. Поэтому я с самого начала скептически оценивал свои шансы на успех.
— Теперь вы и я знаем, что это было ошибочное представление, — резюмировал довольный Пауэр. — Благодарю вас, дорогой Дарт, за столь подробный и терпеливый рассказ-прелюдию к главному открытию, сообщение о котором заставит цитировать иоганнесбургскую «Star» по всему свету! Перейдем теперь к главному. Когда у вас впервые зародилась надежда на возможный успех поиска недостающего звена в пределах Южной Африки?
Дарт задумался, перебирая в памяти события, последовавшие за отплытием из Лондона, а затем оживленно заговорил:
— Представьте себе, Бернард, первая надежда появилась, как это ни невероятно, еще до прибытия в Иоганнесбург. Во время плавания я познакомился с сестрой милосердия из Южно-Африканской Республики. Однажды у нас с ней зашел разговор об антропологии, о предках человека и его прародине, а также о недостающем звене и перспективах открытия его в Африке. Вообразите мое удивление, когда моя попутчица, стараясь поддержать беседу, рассказала мне о том, как еще до войны один из ее пациентов, рабочий-горняк, добывающий в шахте алмазы, показал ей странный минерализованный череп. Шахтеры обратили внимание, что по размерам он меньше человеческого, но в то же время больше черепа павиана. Неужели антропоидная обезьяна жила некогда на юге Африки?.. Ответить на этот вопрос можно было сразу же, осмотрев череп. Стоит ли говорить, что это было делом нелегким. Прежде всего выяснилось, что череп не остался в клинике, куда его принес горняк. По словам сестры милосердия, добытчики алмазов отличались суеверностью, и, по их поверью, если случайно найденный череп не запрятать подальше в землю, то надежда на счастье и богатство навсегда покинет того, кто нашел его. Горняк, который показал сестре череп, не отличался от остальных и, насколько она помнила, снова закопал свою находку.
Я подумал тогда, что само провидение ниспослало мне такую попутчицу, и, оказавшись в Иоганнесбурге, первым делом отыскал удачливого шахтера. Все мои попытки заставить его повторить открытие ни к чему не привели. Его, по-видимому, все же мнимые, а не настоящие поиски остались безрезультатными. Однако тот разговор на пароходе вселил в меня первую надежду на успех. Но все же, насколько далеко заведут меня в Африке приключения с недостающим звеном, я тогда не знал.
— Итак, обратимся, наконец, к развязке — что предшествовало событиям, оправдавшим надежды, и какие любопытные происшествия сопутствовали открытию? — спросил Пауэр. — Прошу вас, профессор, быть, как и ранее, предельно обстоятельным.
— Я и далее буду честно отрабатывать прощение нашему общему другу фотографу Ричардсону, который не выдал меня раньше времени, — отшутился Дарт. — Все началось с того, что когда я в один из первых дней июля 1924 года зашел в анатомический зал колледжа, то сразу заметил, насколько возбуждена единственная в группе студентка Жозефина Сэлмонс, помогающая мне как лаборант-демонстратор. Ее обычно бледное лицо было красным, и, чтобы выяснить, в чем дело, я сразу же спросил: «Вы что-то хотите мне сказать?» Девушка еще более смутилась, но нашла в себе силы ответить мне: «О профессор, смогу ли я как-нибудь поговорить с вами сегодня? Дело в том, что к видела у моих знакомых нечто такое, что вас заинтересует!» Я ответил Жозефине, что мы можем поговорить с ней в перерыве.
Чтобы вам, Бернард, яснее стала ситуация, я снова должен сделать небольшое отступление. В моих лекциях в университете особое место занимала антропология — предмет, который Жозефина обожала безмерно, отчего стала моей наиболее увлеченной ученицей. Перед каникулами я вдохновил студентов идеей создания в медицинской школе собственного анатомического музея, для чего им предлагалось в воскресные дни поискать кости разнообразных животных. Я назначил даже приз в пять фунтов стерлингов за лучшую находку. Никто не смог сравниться с Жозефиной по энтузиазму, с которым она приступила к поискам. Но каково же было ее разочарование, когда выяснилось, что приз достался другому студенту. Он приволок для будущего музея чучело крокодила, набитое соломой, кости скелета коровы, а также несколько любопытных камней и костей. Вспоминая эти события и досаду Жозефины, я подумал о том, что волнение ее на лекции связано, очевидно, с находками каких-нибудь костей, вряд ли представляющих особый интерес.
К удивлению, дело оказалось значительно более привлекательным. Когда через полчаса мы отправились с Жозефиной завтракать, она рассказала мне интригующую историю. Накануне она была в гостях в семействе Изода — друга родителей, директора Северной компании по добыче известняка. Зная мой интерес к ископаемым костям, Жозефина обратила внимание на череп, выставленный хозяином. Она тут же узнала, откуда происходит это несколько необычное украшение, — череп доставлен из карьера Таунгс, расположенного в префектуре Бечуаналенд на востоке пустыни Калахари к северу от города Кимберлея и к юго-юго-западу от Иоганнесбурга в юго- западном углу Трансвааля. Когда же я спросил Жозефину, что это за череп, она, смущаясь, ответила так: «Хорошо, только не смейтесь надо мной. Я уверена, что это череп павиана!» Мне не хотелось огорчать свою преданную ученицу, но я все же высказал сомнение: ведь до сих пор в Африке, кроме родезийского черепа и остатков боскопского человека, не обнаружено ни одной кости приматов к югу от Фаюмского оазиса в Египте. Чтобы как-то сгладить свой скептицизм, я пожелал увидеть череп и изучить его: если она права, то эта находка будет представлять редкостный интерес. Жозефина пообещала принести череп.
