Колумбы российские - [218]

В одном отношении перевод администрации на новые начала был благоприятным. Большинство офицеров, назначаемых на пост правителя, оказались опытными, искусными администраторами, которые по своему положению скорее стремились проводить великодержавную политику Российской империи, чем следить за торговыми интересами Российско-Американской компании, из средств которой выдавалось им содержание.

В торговых делах правители разбирались плохо и часто полностью полагались на знания и опыт компанейских приказчиков. Результаты такого положения дел стали постепенно сказываться — жизнь в Новоархангельске становилась все более и более светской, порт ширился, торговал со всем миром, десятки торговых кораблей из всех стран стояли на причалах — а доходы катастрофически падали. Это, вероятно, было естественным положением. Петербург стремился закрепить край, превратить его в часть империи и в то же время пренебрегал интересами компании.

Одним из самых способных правителей колонии послебарановского периода был барон Фердинанд Врангель, правивший Русской Америкой с 1831 по 1836 год. Он оказался не только искусным администратором, но и имел хорошие деловые способности, помогавшие ему следить за тем, чтобы торговые интересы компании не страдали. Это был дальновидный администратор, который так же, как и камергер Резанов за много лет до него, считал, что если колонии суждено жить, развиваться и расширяться, то это развитие интересов предприятия должно направляться на юг, если компания и Россия намеревались удержаться на Аляске и в Калифорнии. Он считал, что по крайней мере половина территории Калифорнии должна находиться в сфере русского влияния.

Судьба, казалось, благоприятствовала планам барона Врангеля. Новое мексиканское правительство, незадолго до этого добившееся независимости от Испании, нуждалось в признании себя иностранными государствами. И здесь Врангель видел редкую возможность воспользоваться благоприятными политическими отношениями. Мексика была готова на все уступки в обмен за признание. И Врангель не желал ничего иного за признание Мексики Россией как прав на Калифорнию.

Доклад Врангеля, требовавший немедленного признания Мексики на этих условиях, был отправлен в Петербург спешной эстафетой. Правительственные круги в Петербурге определенно, имевшие большее понятие о международных делах, в целом, а может быть, и слишком осторожные там, где нужна была решительность в действиях, тянули. Эти круги никак не могли прийти к решению — признать ли бунтарскую Мексику, или же продолжать поддерживать хорошие отношения с испанской короной.

Пока этот вопрос разбирался в столице и бесконечно тянулся там, вызывая припадки бешенства у Врангеля, торопившего Петербург, международная обстановка кардинально изменилась. Неожиданно правительство его британского величества признало независимость Мексики. Россия потеряла возможность быть первой великой державой, признавшей Мексику. Признание Россией теперь не было срочной необходимостью для Мексики, и мексиканское правительство стало менее сговорчиво. Ни о каких территориальных уступках теперь не могло быть и речи. Россия не только потеряла свою золотую, исключительную возможность распространить свое влияние на Калифорнию. Более того, Мексика почти сразу же стала требовать, чтобы Российско-Американская компания свернула и прекратила свою деятельность в форте Росс. Посыпалась нескончаемые требования о ликвидации форта. Теперь уже был поднят вопрос не о расширении русского влияния, а об уходе из Калифорнии.

4

В самом Новоархангельске в это время жизнь шла своим чередом, как обычно. Единственные изменения замечались в «замке» правителя, где с приездом каждого нового владыки добавлялось больше помпы и ритуала, делающего жизнь колонии все более и более напоминающей жизнь в колониальных районах других европейских держав. Предшественник барона Врангеля, капитан Муравьев, решил, что дом, построенный Барановым, недостаточно вместителен для правителя, его семьи и их челяди, что он больше не удовлетворяет требованиям положения правителя. «Замок» был снесен, и на его месте построена новая резиденция, гораздо больше прежней, с вместительным бальным залом, где можно было устраивать торжественные приемы для приезжих гостей, большей частью офицеров русских военных кораблей, да и многих видных иностранцев. В зале также проходили ставшие довольно частыми балы.

От периода правления барона Врангеля осталось много воспоминаний и легенд, и еще долго после его отъезда жители Новоархангельска обсуждали обстоятельства смерти его младшей дочери, юной баронессы Марии Врангель. Даже после продажи Аляски жители Ситки упорно настаивали на том, что «замок» регулярно посещается духом несчастной молодой баронессы, неожиданно умершей накануне своей свадьбы. Настойчиво ходили слухи, что «дама в черном», баронесса Мария, тоскливо бродит по ночам по огромным комнатам «замка», в бесплодных поисках своего нареченного.

Имеющиеся материалы мало говорят об обстоятельствах смерти Марии, и легенды с годами все больше и шире плетут паутину событий тех дней. По этим легендам, у Марии появился молодой офицер, претендент на ее руку и сердце, у которого оказался соперник, старший по чину. Извечный треугольник любви закончился трагедией. Ранним утром, в ноябре 1831 года, тело молодого офицера Павла Буйкова было найдено в удаленном конце песчаного берега. Он умер от огнестрельной раны. Ходили упорные слухи, что между ним и соперником Борисовым произошла дуэль. Гибель Буйкова подтверждается официальными документами, потому что правитель Врангель доносил правлению в Петербург об этом 30 ноября 1831 года.