Колумбы российские - [194]

5

Время шло, и Тараканов уже потерял счет дням. Видя, что на полях миссии крепостные по старинке пахали землю деревянными сохами, Тараканов как-то предложил монахам свои услуги и сказал, что он умеет делать железные плуги, которыми гораздо легче и лучше пахать. Толстый падре выслушал его и спросил, где и когда он научился этому искусству. Тимофей ответил, что и в форте Росс, и на Ситке русские уже давно делают плуги, и он долгое время работал там в кузнице.

Монах недоверчиво посмотрел на него. Ему не верилось, чтоб русские «варвары» на севере могли иметь лучшие сельскохозяйственные орудия. Однако повел его в низкую избу, похожую на свинарник Тараканова. В избе, в отличие от помещения пленников, было окно, и в ней было сравнительно светло. У окна стоял большой стол, где лежал топор и еще какие-то примитивные инструменты. Это была так называемая мастерская миссии.

— Ну, показывай, как ты можешь делать железные плуги.

Тараканов в изумлении посмотрел на него:

— Так здесь же нет никакого инструмента… мне нужна кузница, а главное — инструмент.

Монах нахмурился:

— Какой тебе инструмент?.. Видишь, здесь все есть… Ты врешь, что умеешь плуги делать… хочешь получить легкую работу!..

Он показал солдатам на Тимофея:

— Взять его обратно в поле… и удвоить ему задание!

Солдаты тычками выгнали Тимофея из «мастерской» и погнала его на работу в поле.

Так проходили недели, месяцы. Тимофей продолжал работать на полях под палящими лучами солнца, которое, казалось, никогда не скрывалось за облаками. Монахи, однако, не забыли предложения Тараканова, навели справки в миссии Сан-Франциско, в Монтерее и даже в столице страны — в городе Мехико. Узнали, что действительно нужны инструменты — плугов голыми руками не сделаешь. Приобрели необходимое, главным образом в форте Росс.

Тараканов совершенно потерял счет времени. Прошло шесть, а может быть, и семь или восемь месяцев после его разговора с толстым монахом. Неожиданно его вызвали в канцелярию миссии, где на этот раз его принял помощник, аббата, маленький, щупленький падре.

— Ты говорил, что сможешь делать железные плуги, если будут необходимые инструменты, — сказал он, сверля Тимофея своими колючими глазками, — инструмент мы достали, пойдем в мастерскую.

В мастерской Тимофей действительно нашел инструменты, но так как они приобретались неопытными людьми, то некоторых вещей не хватало, а других было больше, чем нужно. Тем не менее Тараканов сказал, что он может начать работать, если ему дадут помощника в кузницу. В помощники он взял одного из алеутов. С этого времени жизнь в заключении стала для них гораздо легче.

Обоим механикам из-за недостатка нужных инструментов потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы построить первый плуг, но тем не менее через несколько недель первый новенький железный плуг выкатили во двор к необычайному восторгу монахов и солдат. Репутация Тараканова сразу же возросла, и его больше никто не тыкал и не называл «собакой» или «свиньей», как раньше. Тараканова опять выручила его русская смекалка, как это было и в индейском плену, где он запустил самодельного змея в небо и с тех пор стал считаться чуть ли не колдуном или шаманом.

Монах, убедившись в талантах Тараканова, немедленно стал составлять планы, как развить дело, построить «фабрику» плугов и продавать их соседним миссиям. Тимофею обещали дать нужное число работников-помощников. Мало того, Тараканову даже стали платить за каждый сделанный им плуг; платили, правда, мизерную плату, но даже и таких денег он не видел уже много месяцев, со времени своего пленения.

Успехи Тараканова в изготовлении плугов привели к тому, что монахи опять стали приставать к нему с требованиями перехода в католическую веру и обещали дать ему в жены любую из индейских девушек, какую он только пожелает.

Несмотря на его протесты, что он женат и вновь жениться не собирается, что он верный сын православной веры, монахи по очереди приходили к нему и часами рассказывали о тех преимуществах и благах, которыми он будет пользоваться, если согласится стать католиком — и жену красивую обещали, и жизнь вечную в раю, и богатства на этой земле.

Отказ Тимофея от всех этих благ так разъярил монахов, что они готовы были опять отправить его на полевые работы, но потом благоразумие взяло верх — репутация искусного мастера по изготовлению железных плугов, топоров и прочих инструментов спасла его.

Несмотря на тяжелую работу, Тараканов не только не терял веры в свое спасение, но и сохранял свою природную наблюдательность. Позже, вернувшись домой, он подробно описал жизнь и нравы испанцев в миссии, где он был в заключении.

А нравы среди испанских солдат были самые низменные. Захваченных индейских девушек они превратили в наложниц, что особенно оскорбляло пуританские чувства Тимофея, хотя нечто похожее он наблюдала порой и в Русской Америке, но гораздо в меньшей степени. Обилие индейских женщин в миссии привело к большому «урожаю» незаконных детей. Этих детей в своих воспоминаниях Тараканов называл «солдатскими сиротами».

За несколько месяцев работы на своей «фабрике» Тимофей, получая мизерную плату, сумел тем не менее скопить четырнадцать пиастров. К несчастью, один из солдат видел, как Тараканов пересчитывал свои «сокровища». Он отправился к аббату миссии и сказал, что Тимофей украл у него четырнадцать пиастров. Суровый падре приказал привести Тараканова к нему на суд за кражу денег у солдата.