Колумбы российские - [192]

Ничего этого Вудсворт не сделал. Как только шлюпки вернулись, и матросы доложили ему о захвате охотников испанцами, капитан приказал поднять паруса и взять курс на Сандвичевы острова. Вероятно, он считал, что с окончанием охоты и с трюмами, полными мехов, охотники были для него обузой, ненужным балластом!

Миссия Санта-Барбара была маленькой, грязной, пыльной деревушкой, посреди которой каким-то странным, инородным явлением выглядела изумительно красивая церковь, казавшаяся здесь пришелицей из другой жизни. Тараканов заметил около церкви монахов и несколько откровенно умиравших от скуки испанских солдат.

Военный эскорт, пощелкивая бичами, загнал пленников в приземистую темную казарму без окон с настолько низким входом, что всем нужно было сгибаться, чтобы войти внутрь, даже малорослым алеутам. В казарме уже находилось несколько заключенных индейцев.

— Как видно, их здесь не очень балуют, — заметил Тараканов, увидев лежавших на простом земляном полу индейцев. — У нас свинарники лучше.

Он посмотрел вокруг.

— Ну, будем устраиваться. Постарайтесь отдохнуть, а то ведь мы не знаем, чего еще можно ожидать от этих гишпанцев.

Не успели они расположиться на полу, как вдруг распахнулась узкая дверь, и в темницу вошел молодой испанский офицер в великолепной форме с широким сомбреро и звонкими, невероятно огромными шпорами. Следом за ним вошли несколько солдат.

— Где они? — спросил он, стараясь различить фигуры людей в полумраке. Солдаты показали на Тараканова и его группу.

Офицер подошел к Тараканову, в котором он признал старшего и стал допрашивать его с высокомерным видом. Горохом сыпалась незнакомая испанская речь. Тимофей знал несколько испанских слов, но ничего не мог понять из того, что быстро лопотал офицер. Тараканов только молча посмотрел на него и показал на свои руки, связанные ремнями. Руки пленников побагровели и онемели.

Офицер посмотрел, нахмурился и что-то быстро сказал солдату, который подошел к Тараканову и развязал ему руки. Остальные одиннадцать узников также были освобождены от ремней, Тараканов пытался подняться с пола, но ноги отказали, и он повалился на землю. Офицер еще что-то сказал и с самодовольным видом покинул казарму.

Дверь закрылась, и в казарме стало почти совсем темно, пока глаза не привыкли к полумраку. Развязанные люди стали растирать затекшие руки, чтобы как-то восстановить кровообращение.

Прошло часа два, двери снова открылись и вошел солдат с большой миской вареного маиса и арбузом — это была первая пища для двенадцати голодных пленников за два дня. Моментально все было съедено до последней крупинки.

Прошло дня три, и люди понемногу пришли в себя. Отцы миссии решили, что новые рабы достаточно бездельничали, и приказали солдатам погнать их с индейцами на работу в поле, тем самым приписав их к сословию крепостных. Каждый день Тараканов с остальными узниками должен был вставать на рассвете и работать на полях под присмотром солдат и падре до самого заката солнца. Если солдатам казалось, что кто-либо замедлял работу, его тут же свирепо избивали кнутами до потери сознания, в назидание всем остальным.

Несмотря на тяжелую, адскую работу под палящими лучами солнца, несмотря на побои, у Тараканова никогда не терялась надежда на то, что правитель Баранов вызволит своих из беды, если только узнает об их пленении. Он верил в свое спасение, хотя бы потому, что уже дважды чудом спасался из индейского плена.

Почти каждый день Тараканов был свидетелем исключительно жестокого обращения испанцев с индейцами, и не только солдат, но и монахов. Нелегко жилось и русским с алеутами. Однажды тяжело заболевшего алеута навестил в казарме падре из миссии, который сказал бедняге, что если тот хочет излечиться от болезни, ему нужно принять католичество.

Тараканов, присутствовавший при этом, позже в своих воспоминаниях записал, что алеут ответил священнику на это, что он с детства был приучен креститься по православному обряду и не может позволить себе креститься по-иному — это будет противно его православной вере.

Падре рассвирепел, приказал вытащить больного на двор, и там беднягу свирепо отхлестали бичом.

4

Прошло шесть месяцев, и в судьбе Тараканова все еще не произошло никаких перемен. Он со своими алеутами был в сущности рабом испанцев. По-прежнему они работали на полях миссии под постоянным надзором солдат, жили в том же грязном хлеве, а главное — всегда голодные.

Тараканов за шесть месяцев научился немного говорить по-испански и мог теперь довольно хорошо понимать своих тюремщиков. Все это время он старался узнать от них — не пытается ли компания добиться их освобождения. При каждом удобном случае он незаметно прислушивался к разговорам монахов — вдруг те проговорятся. Он был уверен, что и Баранов, и Кусков принимают меры к его освобождению, но он знал также, что все делается в официальных сферах медленно, не спеша. Нужно только запастись терпением. Он старался сблизиться с солдатами, оказать им хоть какую-то услугу, так же как и завязать дружбу с индейской прислугой в миссии. При каждом удобном случае он пытался переслать записку Кускову в форт Росс, дать ему знать о своем положении.