Колумб - [9]

Каким образом удалось уберечь от корсиканских мышей этот кусочек теста и сохранить его в целости на протяжении трех с лишним столетий, аббаты, разумеется, не сообщали. Они «запамятовали» и другое не менее важное обстоятельство: Констанцский собор за тридцать лет до рождения Колумба признал вкушение тела господнего мирянами гнусной гуситской ересью. А поэтому ни один священник не стал бы в 1451 году нарушать грозную волю собора, ибо, поступая так, он легко мог угодить на костер…

И тем не менее президент Франции Жюль Греви распорядился в 1882 году соорудить на главной площади города Кальви памятник Колумбу. Тем самым президент увековечил открытие предприимчивых аббатов. Правда, «острый галльский смысл» вскоре восторжествовал, и в 1893 году корсиканец Перетти де ла Роза во всеуслышание заявил: «Великих людей на Корсике предостаточно. Оставим себе Наполеона, а Колумба, так уж и быть, отдадим Генуе» (42, IV, 248).

В исходе XIX и в начале XX века мир уже вступил в эпоху империализма, и повсюду кипели шовинистические страсти. Они разыгрались и в колумбоведении. Испания объявила Колумба испанцем (причем права на него одновременно предъявили галисийцы, каталонцы, эстремадурцы и андалузцы). Португалия провозгласила Колумба португальцем, Швейцария — швейцарцем, Америка — американцем (в США нашелся оригинал, который совершенно серьезно утверждал, будто Колумб был антильским индейцем, таинственным образом попавшим в Европу и затем указавшим людям Старого Света путь в Америку). В соревнование включились также датчане, немцы, евреи, поляки, армяне.

Появилась и византийская версия. Ее творец доказывал, что Колумб был близким родственником последних императоров из дома Палеологов и что, следовательно, в его жилах текла царская кровь.

Почти все эти версии зиждились на домыслах троякого рода:

1. Домыслы «фамильные». Коломбо, Колонов, Коломбов и Коломов в Италии, Испании, Франции и Португалии тьма-тьмущая. Создатели новых версий, не мудрствуя лукаво, объявляли носителей этих фамилий либо предками, либо потомками Колумба.

Порой использовались и географические «приметы». Один немец утверждал, что Колумб уроженец Кельна. Латинское название этого города — Colonia, и, ясное дело, испанцы окрестили великого мореплавателя Колоном, ибо он появился на свет в Колонии-Кёльне.

Даже польский город Кольно ввел в соблазн некоторых псевдоколумбоведов.

2. Домыслы символические. Очень сложное сочетание инициальных литер в подписи Колумба многие комбинаторы трактовали как символические знаки, указывающие на португальское, каталонское, эстремадурское или иудейское происхождение великого мореплавателя.

3. Домыслы лингвистические: в письмах и маргиналиях Колумба (как правило, писал он по-кастильски или на латыни) выискивались слова и обороты, якобы присущие «искомым» языкам, и на этом основании делались нужные выводы.

Нет смысла втягиваться в полемику с авторами всех этих гипотез. Но стоит разобрать две, пожалуй, наиболее типичные версии, чтобы получить наглядное представление о приемах, которыми пользовались рыцари всевозвышающего обмана.

В самом конце прошлого века сенсацию вызвали «открытия» испанца Сельсо Гарсии де ла Рьеги. В родном городе, Понтеведре, лежащем в Галисии, северо-западной провинции Испании, он разыскал интереснейшие документы. Из текста их явствовало, что в XV веке в Понтеведре жила семья Колонов (а именно так именовался в Испании Колумб). Отца семейства звали Доминго, сыновей — Кристобалем и Бартоломе. Нашлась и дама — сеньора Фонтероса. Одним словом, налицо были почти все члены семейства Колумбов, только имена их звучали на испанский лад. Вдобавок Сельсо Гарсия де ла Рьего утверждал, что Колумб писал свои письма на галисийском диалекте.

В декабре 1898 года Сельсо Гарсия де ла Рьега выступил с докладом на конференции Мадридского географического общества, а четыре года спустя опубликовал сообщение о своих открытиях. Многие колумбоведы подвергли галисийца резкой критике, и в их числе был историк М. Серрано-и-Санс, который указал, что в письмах Колумба очень часто встречаются португализмы, что не мудрено, ибо в Португалии он прожил десять лет. Их легко можно объявить и «галисизмами», ибо галисийский диалект сходен с португальским языком, но делать этого не следует.

Время, однако, шло, и галисийская версия завоевывала новых сторонников. В конце концов, в дело вмешалась испанская Академия истории. В 1926 году галисийские документы академия направила на экспертизу в лабораторию инженерных войск.

И выяснилось следующее: во-первых, никаких имен в тексте документов не было. Были весьма неразборчивые инициалы, и Сельсо Гарсия де ла Рьега истолковывал их весьма произвольно. Во-вторых, некоторые из этих инициалов, и как раз те, которые читались без труда, внесены были в документы анилиновыми чернилами, причем «корректировщик» пользовался металлическим пером. В-третьих, фамилия Фонтероса выведена была теми же чернилами и тем же пером вместо другого имени, выскобленного каким-то острым инструментом (40).

Естественно, что после такой экспертизы галисийская версия приказала долго жить.