Колумб - [15]
Рассказы моряков во многом, казалось, подтверждали мнения географов — сторонников близости индийского берега к Европе. Капитан Мартин Висенте рассказал Колумбу, как однажды он выловил в 450 милях к западу от Лиссабона кусок дерева, покрытый искусной резьбой, нанесенной без помощи железного инструмента. Висенте полагал, что дерево было пригнано западными ветрами с каких-то неведомых островов, лежащих на крайнем западе.
От своего зятя Корреа Колумб узнал, что украшенное такой же резьбой бревно было выброшено на берег Порто Санто. А однажды на берегу нашли тростник необычайной величины. Полости между его сочленениями были так велики, что в каждую из них можно было влить по три меры вина. Колумб из опыта своих плаваний знал, что подобный тростник не произрастает ни в Африке, ни на португальских островах. Естественно было предположить, что диковинное растение пригнало течениями и ветром с противоположного берега океана.
Поселенцы с Азорского архипелага рассказывали, что к их островам западными ветрами прибивало огромные сосны. Прибрежный песок на островах Грасиоса и Файал был усеян этими деревьями, чуждыми растительному царству архипелага. Особенно заинтересовал Колумба рассказ жителей острова Флорес о лодке, выброшенной однажды на их берег. В лодке оказались трупы двух темнокожих широкоскулых людей совершенно незнакомой расы.
Колумб тщательно подбирал все эти факты. Он сопоставлял их с указаниями старых авторов. У Птолемея он нашел описание тростника огромный размеров, растущего в Индии, а выловленные у Азорских островов человеческие останки походили на скуластых и желтолицых обитателей Катая, о которых он читал у Марко Поло.
Собранные генуэзцем показания моряков укрепили его в убеждении о возможности достижения восточных земель западным морским путем. Тростник, сосны, человеческие останки говорили Колумбу красноречивым языком фактов. Они служили надежным доказательством того, что Азорские острова не являются пределом мира, что за ними лежат земли, ожидающие отважного мореплавателя. Правда, добытые сведения не давали указаний ни на расстояние, ни на сколько-нибудь определенное направление, в котором следует плыть к этим землям.
После некоторого колебания Колумб разрешил спорный вопрос о расстоянии произвольно: он исходил из расчетов Марина Тирского, отвергнув менее благоприятные выкладки Птолемея, и считал, что от Азорских островов до Чипанго надо обогнуть дугу не больше четверти земной окружности. На широте Лиссабона эта дуга не должна превышать расстояния, какое можно проплыть на хорошей португальской каравелле.
Все доводы Колумба укладывались, таким образом, в довольно стройную систему доказательств в пользу существования западного пути. Колумб разделил свои аргументы на три группы: естественные обоснования, покоившиеся на учении о шаровидной форме земли, авторитет писателей, показания моряков.
Самым слабым звеном в этой цепи была ссылка на авторитеты. Их мнения по важнейшему вопросу о длине пути были, как мы уже видели, разноречивы.
Нашел ли Колумб какие-либо неизвестные его современникам факты, внес ли он что-нибудь новое в космографические теории? Нет, Колумб не нашел и не внес ничего нового. Все научные положения, легшие в основу его плана, были широко известны образованным людям того времени так же, как и отмеченные им явления из жизни океана. Более того, ученым нетрудно было обнаружить слабость всего построения генуезца, произвольно выбравшего из расходящихся между собой подсчетов древних авторов благоприятный для его идеи вариант. Чтобы отвергнуть теоретические основы проекта, скептикам не нужно было оспаривать расчеты Марина Тирского. Достаточно было сопоставить их с выкладками других авторитетов. Уже одно подобное сопоставление ставило под сомнение утверждение о близком соседстве восточной Азии к западным берегам Европы.
Если бы Колумб был склонен к кропотливым поискам научной истины, он, вероятно, отошел бы от своей идеи во время занятий на острове Порто Санто. Из знакомства с географической литературой греков он должен был бы вывести логически правильное заключение, к которому до него приходили многие, что возможность западного морского пути, из Европы в Азию сомнительна, так как длина его не поддается бесспорному определению.
Но Колумб ни в чем не походил на бесстрастного ученого.
В книгах он жадно искал только подтверждения своей, уже сформировавшейся идее. Все внимание он сосредоточил на тех высказываниях авторитетов, которые, как ему казалось, подтверждали его устремление к намеченной цели, как бы подводили фундамент под его планы.
Закончим, однако, рассмотрение плана Колумба со стороны его научной ценности. Мы отдали изрядную дань излюбленной теме многих биографов генуэзца, подробно и очень убедительно доказывающих теоретическую несостоятельность его проекта. Однако перенесение центра внимания на научные основы замысла генуэзца может сильно исказить историческую перспективу. Нельзя упускать из виду, что наука в XV веке сильно отставала от бурного экономического роста западноевропейских стран.
Средневековая наука о земле была совершенно не-подготовлена к разрешению огромных задач того времени, возникших из необходимости расширения территориальных границ хозяйственной деятельности. Открытие африканских земель в южном направлении основывалось, как мы видели, на движении опытным путем, ощупью и на опровержении господствовавших космографических учений.
В этой книге рассказывается о том, как в двадцатых годах прошлого века, в царствование испанского Бурбона Фердинанда VII, народ Испании поднялся на борьбу с абсолютизмом. Возглавлял народное восстание Рафаэль Риэго — «Свободы сеятель», как назвал его Пушкин.Длившаяся три года испанская революция была подавлена соединенными силами внутренней и международной реакции. Герой восстания Риэго пал в этой неравной борьбе.Книга написана членом Союза писателей СССР Г. И. Ревзиным, автором художественных биографий: «Подвиг жизни Ивана Черского», «Коперник», «Ян Жижка», «Колумб», «Творческий путь В.
Ян Жижка по праву считается выдающимся военным талантом в чешской истории. За время своего гетманства Жижка создал постоянно действующую армию – хорошо организованную и обученную. Жижка разработал первый в Западной Европе воинский устав, который четко определял правила поведения воинов в бою, в походе и на отдыхе. Превосходный полководец с железной волей, он был крайне жесток при расправе с врагами. Сохранилось много рассказов о его мрачном характере и суровости, из-за чего он даже некоторое время носил прозвище «Страшный слепец».
Книга посвящена деятельности Николая Коперника (1473–1543), знаменитого астронома, положившего начало современному представлению о системе мира.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.