Колумб Австралии - [17]

Внезапно и, что самое непонятное, в тот момент, когда суда оказались вблизи земли, исчезает альмиранта — ее так никогда не найдут, она не придет ни в один из испано-португальских портов. И страсти разгораются еще больше. Следов кораблекрушения не видно, море спокойное, рифов как будто нет. Конечно, в тумане, а до этого был туман, судно могло и затонуть и потеряться. Но к тому моменту, когда запропастилась альмиранта, туман рассеялся, и отнести ее не могло далеко. Да и земля была, что называется, перед самым носом, в пределах видимости.

Мятеж матросов? Не исключено. Но скорее всего свою роковую роль сыграли натянутые отношения между братьями Баррето и адмиралом Лопе де Вега. Он им приходился родственником? Бесспорно. Только родственные эти связи были далеко не самыми теплыми.

Альмиранты нет. Зато — и это на время отвлекает от грустных и тревожных мыслей — впереди земля.

Эта новая земля — совсем иная, чем те острова, которые месяц назад покинули моряки. Здесь нет таких прекрасных легких красок, все как-то угрюмее, что ли. Черная земля и черные люди с кожей цвета эбенового дерева, и тела их испещрены татуировкой. На шее и на руках кольца из темных стеблей, уши и нос украшают перламутровые раковины. Волосы курчавые, толстые, стрижка короткая. Такое впечатление, что это совсем другая раса! (О полинезийцах и маланезийцах в ту пору еще никто ничего не знает.)

Несмотря на исчезновение судна, настроение поднимается. Правда, это опять не Соломоновы острова, как весьма скоро убеждается Менданья (куда они только запропастились?), но все же острова, всё же. твердая земля. И не такая" уж плохая! Верно, местные жители более воинственны, чем те, которые им встретились на' Маркизах. Они вооружены луками и своего рода пращами, но Менданье удается на первых порах завести дружбу с одним из местных вождей. Это уже кое-что.

...Вновь с великим удовольствием бродит по острову Педро Кирос, вдыхает аромат трав, радуется щедрости тропической земли. Стоянка для кораблей найдена удобная. Неподалеку от берега чистый прозрачный ручей. Сколько угодно сухостоя, это тоже приятно; на корабле кончился запас дров. В деревнях у островитян он видит хижины, видит верткие, быстрые лодки, в которых свободно размещаются 20—30 воинов, видит, что местные рыбаки используют по меньшей мере три вида сетей и ставят возле берегов своего рода капканы для рыбы: когда начинается отлив, в этих своеобразных садках остается немалая добыча. Есть на острове куры, свиньи, голуби. И сколько угодно кокосовых пальм, банановых деревьев, сахарного тростника. Есть хлебное дерево, индиго, съедобные корни (которые надо варить или поджаривать, в противном случае у человека начинает кружиться голова).

Нет, природа и тут достаточно щедра, тут тоже изобилие солнца и влаги.

Экспедиция явно сбилась с пути, хотя его, Кироса, вины нет: он ведь только выполнял приказания Менданьи. Зато удалось открыть еще один неведомый остров.

На совещании, созванном Менданьей, Кирос выступает за то, чтобы на острове, его называют Санта-Крус, оставить колонистов.

Три каравеллы покачиваются на волнах в тихой бухте на острове Святого Креста. И если дальнейшие события принимают совсем не тот характер, которого хотелось''Менданье, если остаются буквально считанные дни относительно мирной жизни, то виноваты в этом пришельцы, и только они.

Но пока все обстоит более или менее благополучно. Забыты дни тяжелого перехода, вечная теснота, нехватка воды и продовольствия. Под ногами твердая земля, у всех много вкусной и сытной пищи, сколько угодно овощей, воды, есть возможность пополнить изрядно оскудевшие, запасы и учредить на острове колонию.

Как и полагается, остров объявляется собственностью его величества короля Испании. На берег, так же как это делается всегда, в последний раз на Солитарии, вынесен крест, все принимают участие в мессе. Потом солдаты берутся за работу.

Стучат топоры, падают деревья, появляются первый блокгауз, за ним другой — вскоре на земле островитян вырастает укрепленный военный лагерь, обнесенный рвом и валом и охраняемый часовыми.

Начальствует в лагере Манрике. Менданья, а также его супруга, равно как и матросы, остаются на кораблях.

Такова дислокация, и она очень быстро приводит к неожиданным результатам. Впрочем, неожиданным — в данном случае не совсем верно. Правильнее было бы усмотреть здесь известную закономерность...

Один из местных вождей, обласканный Менданьей, делает все, чтобы помочь пришельцам. А Менданье он клянется быть первым другом. Имя вождя — Малопа. Верный своему слову, он щедро снабжает испанцев продовольствием — и тех, кто остался на кораблях, и тех, кто находится в лагере. Манрике видит в Малопе потенциального союзника Менданьи, и боится, что в случае дальнейшего обострения отношений он может представить реальную опасность.

В лагере вообще много недовольств. Удальцов Манрике крайне раздражает твердый приказ Менданьи щадить островитян и их имущество. Они полагают, что это ни к чему. Для них война и военный грабеж — основа основ, а им не дают развернуться. И еще не ясно, из каких соображений. Не исключено, что лишь по той простой причине, что жена Менданьи, Исабель (она и сама не станет отрицать своих слов), вместе с Менданьей рассматривают остров как свою собственность — они снарядили эскадру! А посему пусть солдаты не рассчитывают здесь на какие-либо доходы, им будет уплачено, но они не получат ни земель, ни богатств.