Коловрат - [65]
– Други мои! Кто в себе еще силы чувствует, идите на поле сечи, найдите тела князей наших и привезите сюда. Ты, воевода Будыка, и ты, сотник Полторак, возьмите с собой конников, скачите по окрестным лесам, собирайте всех, кого найдете, кто еще может держать в руках оружие. Всех ведите на торговую площадь и ждите меня.
– Что ты задумал, Евпатий? – удивленно посмотрел на Коловрата воевода.
– Делай, что велено. Узнаешь потом.
Коловрат запрыгнул на коня и поскакал в поле, где полегли в битве рязанские, коломенские, пронские и муромские полки. Он скакал по полю, глядел на мертвых, прикладывал руку козырьком, рассматривал поле то с одной, то с другой стороны. Помня рассказ воеводы Будыки, он представлял, что здесь произошло. Печальная процессия проследовала через поле. Во главе ехал Апоница, поникший, совсем постаревший от горя. Ехал забирать из могилы тело своего возлюбленного хозяина Федора Юрьевича, чтобы похоронить его вместе с женой Евпраксией и сыном Иваном.
А к ночи из-за леса вдруг показались стройные ряды конных воинов со стягами, копьями, гнавшие коней во весь опор. Хоругви и флажки были рязанские, княжеские. Так это же… Откуда? Воевода Никола Медник, чья огненная рыжая борода была видна даже на таком расстоянии, вел свой полк почти галопом. Свежий, в полной справе. Коловрат стоял на поваленных бревнах у ворот, когда Никола остановил своих воинов и подскакал к Евпатию.
– Не поспели мы, боярин! – зло сказал он. – Ах, не поспели!
– Откуда ты, меднобородый? – горя глазами, спросил Коловрат.
– Князь Юрий нас двадцать дней назад послал к границе с мордвой. Велел смотреть, не пойдут ли монголы. Он их оттуда ждал. И велел мне, если сил хватит, задержать ворогов, а нет, так спешно возвращаться на защиту Рязани. Мы там и слыхом не слыхивали о том, что здесь произошло. До тех пор пока мимо нас с этой уже стороны монгольское войско не прошло. Я не стал показываться, только смотрел и пропускал. А потом во весь опор сюда.
– Сколько у тебя воинов, друже? – спросил Коловрат, схватив воеводу за плечи.
– Двести дружинников и восемь сотен ополченцев из ополья, которых сам учил.
– Отпусти всех в город, – горячо заговорил Коловрат, – пусть поплачут, пусть найдут и похоронят своих близких, пусть посмотрят, что за враг пришел на нашу землю. И ты ступай, воевода. Придешь ко мне со своим полком вечером. Там, у стен детинца, я буду ждать тебя перед заходом солнца.
На заходе солнца к отцу из дома вышла Ждана. Девушку трясло, она куталась в отцовский тулуп и не поднимала глаз.
– Батюшка, ты опять уедешь?
Коловрат сдержал вздох. Как сказать ей? Какими словами описать то, что она остается одна? Верил только, что не бросят Ждану, что много друзей у него. Вон давеча и с князем Игорем Ингваревичем разговор был. Обещал при себе дочь Коловрата держать, выпестовать, не оставить одну, если что с отцом случится.
– Общая у нас беда, дочка, – сказал наконец Евпатий. – Видишь как. Беда, она не разбирает, она бурная река, что по весне из берегов выходит и заливает да сносит все вокруг. И мостки и баньки деревенские, что у воды ставили. Так и тут. Беда одна, и с бедой справляться надо всем вместе.
– Не оставляй меня.
– Держись, лебедушка моя. – Евпатий повернулся к девушке и обнял за плечи. – Ты дочь боярина, дочь воеводы рязанского. Ты должна быть сильной, как отец. На тебя рязанцы смотреть будут и думать будут, как ты. Станешь слабой да слезы лить, так и не будут. А коли выпрямишь спину, сухими глазами посмотришь и скажешь слово веское, так люди поймут, что надо делать. Пока нет меня, ты к людям иди, помогай. А еще лучше собери в дом детишек, кто без родителей, без крова остался. Вы с Порошкой их обогрейте, накормите, напоите. Вот и тебе забота. О других думай, тогда и о себе думать некогда будет!
На площадь тянулись воины, ведя лошадей в поводу. Шли, опустив головы, в печали, молча. Руки и колени у всех были в сырой земле, пахло от каждого гарью. Коловрат смотрел и ждал. Вот собралась тысяча воеводы Николы Медного. Вот стали приходить еще дружинники, еще и еще, потянулись ратники из простых, тяжело опираясь на топоры и самодельные копья. В дальние загоны у стены детинца по велению Коловрата уже согнали коней. И монгольских, и русских. Все стояли, не поднимая глаз на боярина.
Коловрат взошел на помост, заткнул руки за пояс и стал смотреть в глаза людям.
– Воины земли Рязанской! – заговорил воевода, и его зычный голос понесся над площадью. – Разбил нас враг, пришедший с чужих степей, побил наших князей, всех до единого, всех, кто вышел с погаными сразиться. Разорил враг и сжег Рязань нашу. Много народу побил и покалечил. У каждого из вас горе, каждой семьи оно коснулось! Но зло хан Батый понес и дальше. Зря ли в чистом поле с рязанцами полегли пронцы, коломенцы, муромцы? Они пришли нам на помощь, от нас беду отвести. А монголы пошли дальше и понесли горе на другие русские земли. Так дадим ли мы им убивать, жечь и разорять?
Воины стали поднимать головы. Многие думали, стыдить их будет воевода рязанский, укорять, что бежали с поля, что пустили в Рязань монголов, позволили убивать. Но Коловрат говорил иное. Не только о своем горе.
История не терпит сослагательного наклонения. Тем не менее историки, политики, журналисты, да и вообще все люди обожают размышлять таким образом: а что было бы сегодня, если бы значимые исторические события прошлого сложились иначе? Если бы мы тогда не победили, не проиграли, если бы мы промолчали или, наоборот, возмутились, если бы этого политика не убили, зато убили бы другого… Что было бы сейчас с Россией, со всеми нами? Как бы мы жили? Да и жили бы вообще?Группой ученых при высшем руководстве России разработан совершенно секретный проект по заброске в прошлое оперативно-следственной группы.
История не терпит сослагательного наклонения. Тем не менее историки, политики, журналисты, да и вообще все люди обожают размышлять таким образом: а что было бы сегодня, если бы значимые исторические события прошлого сложились иначе? Если бы мы тогда не победили, не проиграли, если бы мы промолчали или, наоборот, возмутились, если бы этого политика не убили, зато убили бы другого… Что было бы сейчас с Россией, со всеми нами? Как бы мы жили? Да и жили бы вообще?Группе опытных оперативников поручают расследовать убийство… премьера Петра Столыпина, совершенное более ста лет назад! Ученые, создавшие проект «Хронос», переправили сыщиков в прошлое, чтобы те проникли в Киевский театр оперы в тот самый момент, когда и был совершен террористический акт.
Трое оперативников специального назначения во главе с Кириллом Угловым в очередной раз заброшены в XVII век, где им предстоит расследовать обстоятельства странной гибели Петра Первого: умер царь своей смертью или же был убит. Сыщик Кирилл Углов узнает от лейб-медика Петра, что царь мог быть отравлен мышьяком. Денщик царя проговаривается, что царь ел конфеты, которые ночью принесла какая-то красивая девушка. Часовой, пропустивший ее в царские покои, был найден мертвым в сундуке с одеждой. Версию с девушкой подтверждает также императрица Екатерина: она видела эту барышню в доме у какого-то вельможи.
Оперативники специального назначения откомандированы в далекое прошлое с крайне сложной миссией: выяснить, кто из высших чиновников внушил Емельяну Пугачеву идею назваться царем Петром Третьим и спонсировал самый драматический бунт в истории России. Консультант Полушкин проделывает смертельно опасный трюк: он проникает прямо в камеру, в которой содержится плененный Емельян Пугачев, и пытается узнать у него, участвовал ли в подготовке восстания кто-нибудь из окружения императрицы. Пугачев подтверждает: да, были такие, но назвать имена не успевает…
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
Это исповедь умирающего священника – отца Прохора, жизнь которого наполнена трагическими событиями. Искренне веря в Бога, он помогал людям, строил церковь, вместе с сербскими крестьянами делил радости и беды трудного XX века. Главными испытаниями его жизни стали страдания в концлагерях во время Первой и Второй мировых войн, в тюрьме в послевоенной Югославии. Хотя книга отображает трудную жизнь сербского народа на протяжении ста лет вплоть до сегодняшнего дня, она наполнена оптимизмом, верой в добро и в силу духа Человека.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Действие романа охватывает период с начала 1830-х годов до начала XX века. В центре – судьба вымышленного французского историка, приблизившегося больше, чем другие его современники, к идее истории как реконструкции прошлого, а не как описания событий. Главный герой, Фредерик Декарт, потомок гугенотов из Ла-Рошели и волей случая однофамилец великого французского философа, с юности мечтает быть только ученым. Сосредоточившись на этой цели, он делает успешную научную карьеру. Но затем он оказывается втянут в события политической и общественной жизни Франции.
Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.