Колониальная служба - [56]

Громкоговоритель слабо проговорил:

— Посадочная ловушка вызывает посадочную шлюпку! Посадочная ловушка вызывает посадочную шлюпку!

— Слушаем, — сказал Барнс, неуверенно поглядев на Бордмана.

— Откорректируйте свой курс! — скомандовал голос в репродукторе. — Вы не должны приземляться на ракетах ни при каких обстоятельствах! Это приказ лично Главы Сектора. Немедленно остановитесь! Мы будем готовы засечь вас и мягко посадить через пятнадцать минут. Но пока что, остановитесь!

— Слушаюсь, сэр, — ответил юный Барнс.

Бордман потянулся вперед и включил микрофон.

— Говорит Бордман, — сказал он. — Я требую информации. Что здесь произошло такого, что мы не можем воспользоваться ракетами?

— Ракеты производят шум, сэр. Даже ракеты вашей посадочной шлюпки. У нас есть четкий приказ избегать всякой излишней физической вибрации. Кроме того, мне приказано не сообщать никаких подробностей по передатчику, сэр.

— Я отключаюсь, — сухо ответил Бордман.

Он оттолкнул от себя микрофон. Он агрессией пытался сбросить накопившееся раздражение. Вернер сейчас бы напомнил о своем звании и потребовал дополнительной информации. Но Бордман не мог не верить что есть причина, по которой информация пока что утаивается от него.

Молодой офицер принялся тормозить. Чувство давления на грудь Бордмана возросло.

Через несколько минут громкоговоритель произнес:

— Ловушка шлюпке. Приготовьтесь для фиксации.

— Готовы, сэр, — произнес Барнс.

Маленькая шлюпка содрогнулась и завибрировала. Она накренилась набок. Она начала болтаться словно на волнах из стороны в сторону. Постепенно колебания затухли. Наступило мгновенное ощущение будто планета навалилась на них всем весом, совершенно отличным от искусственной гравитации. Затем космос перевернулся вверх тормашками и лодка быстро направилась к водяной планете находящейся вверху.

Через несколько минут, юный Барнс сказал:

— Прошу прощения, сэр, — сказал он извиняясь. — Должно быть я поглупел, сэр, но я не представляю себе причин, по которым вибрация или шум может вызвать какие-то изменения на планете. Как же они могут повредить?

— Это планета-океан, — сказал Бордман. — Люди могут утонуть.

Юный офицер покраснел и отвернулся. И Бордман припомнил себе, что молодые всегда так остро реагируют. Но он ничего не сказал. Когда они приземлятся в растянувшуюся на полмили паутину ловушки, то Барнс выяснит прав он или нет.

И он оказался прав. Люди на Канне-3 боялись всяческих вибраций, потому что боялись утонуть.

И их страхи похоже, были тщательно обоснованы.

Через три часа после приземления Бордман довольно неловко брел по грязному серому камню, спускавшемуся на нет с высоты в четыре тысячи футов. Верхний край рифа торчал в высоту почти на полмили. Нижний край скрывался в море. Бордман видел в той стороне долгую линию лодок, медленно движущихся в море. Между ними находилось нечто изогнутой формы. Лодки плыли по линии прямо перпендикулярной рифам огибая свернутую скрученную форму.

Бордман какое-то время смотрел на них а потом перевел взгляд на серую грязь под ногами. Он поднял глаза в внутренней стороне горного массива. Невдалеке возвышались мачты рифов. Там находилось нечто похожее на видеокамеру.

Молодой Барнс сказал:

— Простите меня, сэр. Что делают эти лодки?

— Они поливают море маслом, — сказал Бордман отсутствующим тоном, — пытаясь хоть немного успокоить волны. Но масла недостаточно, и часть его выбрасывает на берег. Тогда его подбирают и снова сливают в море. При этом, естественно, часть его теряется.

— Но…

— Это пассаты, — сказал Бордман не глядя в сторону моря. — Они всегда дуют в одном и том же направлении. Они так дуют на трех четвертях планеты и они создают волны. Обычно они пригоняют волны на этот риф, и они достигают сотни футов и выше. Но брызги они несут в десять раз выше, и однажды, когда я был здесь брызги перелетали через риф. Во время шторма можно прислонить ухо к земле и услышать как волны бьются об этот риф. Они вызывают вибрацию.

— А смазка помогает уменьшить волны, — рассуждал Барнс. — Это работает, причем на большой глубине. Древние знали это. Масло на воду! — Он задумался. — Не самый легкий путь для преодоления вибрации! А вибрация действительно опасна, сэр?

Бордман слабо кивнул. В четверти мили от края рифа был примечательный, брошенный участок земли. Когда-то он возвышался футов на шестьдесят. Сейчас он расшатался и ушел вниз. Были видны вертикальные трещины по краям и обломки, лежащие со всех сторон. В одном месте часть участка не последовала за остальным куском и деревья пьяно свешивались с его верха а край заваливался вбок. И вообще вдоль каменного рифа насколько хватало глаз можно было видеть похожие разрушения почвы и растительности.

Бордман остановился и поднял кусок грязи под ногами. Он размял ее пальцами. Она липла словно клей. Он сунул палец в серую словно жирную массу, посмотрел на серую массу на пальце и вытер его об ладонь второй руки. Молодой Барнс повторил за ним все эти действия.

— Она жирная, сэр! — воскликнул он тихо. — Словно жидкое мыло.

— Да, — ответил Бордман. — И в этом заключается первая проблема.

Он повернулся к вспомогательному офицеру наземного Колониального надзора и кивнул головой в сторону побережья.