Колокол в колодце. Пьяный дождь - [31]

Дежери некоторое время молчал, как врач у постели тяжелобольного, которого уже нельзя спасти. Вардаи продолжал ходить по кабинету, теребя пальцы заложенных за спину рук. Когда молчание стало уж слишком тягостным, Дежери негромко, бесстрастно проговорил:

— Послушай, дядюшка Пали, в сущности, я не вправе вмешиваться в это дело. К тому же ты намного старше и опытнее меня. Так что…

— Говори, что думаешь, выкладывай начистоту! Ты же знаешь, как я считаюсь с твоим мнением.

— Я бы ни в коем случае не пошел на такую сделку, факт. Нынче повсюду сильный недород. И не только у нас в Венгрии. На будущий год спрос на пшеницу намного возрастет, цена на нее подскочит.

— Но ведь семь форинтов — цена вполне подходящая. Когда мы выручали за пшеницу по семь форинтов?

— Это верно. Но смотря как дела пойдут. А ну опять неурожай случится? Шутка сказать, тысяча мешков! Это же уйма пшеницы.

— После скудного урожая всегда жди обильного. Так говорили в старину, — пытался возразить Вардаи, но в его словах звучали нотки неуверенности.

— Не исключено, конечно, что оптовики на сей раз просчитались. Семь форинтов — цена немалая. А вдруг на будущий год она поднимется до девяти-десяти форинтов за мешок? Эти евреи-хлеботорговцы тоже не лыком шиты. У них хороший нюх. Заранее чуют, где деньгами пахнет.

— Что касается нюха, то тут у меня все обстоит, братец, благополучно. А вот насчет рук — куда хуже. Почуять запах денег я почую, а вот заграбастать их — сноровки не приобрел.

— И с нюхом, уверяю, у вас тоже неважно. А ведь дело не столь уж мудреное. Возьмем пшеницу. Повсюду идут разговоры, да и в газетах пишут, что пшеница как экспортный товар пользуется на мировом рынке всевозрастающим спросом. Но чтобы быть в курсе всех этих дел, нужно регулярно следить за прессой. Одним словом, не в карты заглядывать, а в газеты. И знать, что делается за пределами твоей округи. Нашим господам помещикам не мешало бы проявлять больше интереса ко всему происходящему в мире. Они бы тогда уразумели, что не поголовье скота определяет теперь уровень богатства. Животноводство потеряло былое значение. Зато пшеница приобретает цену, скоро на вес золота будет. Через год или через два, уверен, цены на зерно удвоятся. Когда случалось такое, чтобы пройдохи-торговцы, эти гнусные ростовщики-вампиры объезжали все села и поместья в поисках пшеницы? У меня клянчили не только будущий, но и урожаи последующих лет. Аванс предлагали!

— Мне тоже предлагали, — сорвалось у Вардаи, в голосе его слышалось раскаяние.

На лице Дежери на какое-то мгновение промелькнуло выражение безнадежности: видно, всякие разговоры здесь бесполезны и бессмысленны. Он замялся, не зная, развивать ли дальше свою мысль или уж оставить эту затею. Затем, все-таки поборов сомнение, продолжал:

— Так вот, теперь надо бы как можно быстрее переключиться на производство пшеницы. Конечно, животноводством тоже следует заниматься, однако нельзя отводить под пастбища все угодья. Стада на отдаленных угодьях надо пустить на подножный корм. Ничего, с голоду не околеют. Под пастбища следует отвести самые тощие земли, да и то не все, а по крайней надобности. Остальные перепахать, и чем быстрее, тем лучше! И засеять поля пшеницей, пшеницей, и только пшеницей!

— Я тоже так думаю, — торопливо подхватил Вардаи.

— Сейчас самая пора брать ссуду. Деньги нужны. В крайнем случае можно даже, пожалуй, и заранее продать будущий урожай на корню. Но не для того, чтобы извести деньги зря, растранжирить их на попойки, кутежи да карты. А для разумных капиталовложений в хозяйство. Послушай, дядюшка Пали, каким образом ты думаешь поставить купцам на будущий год тысячу мешков? Ведь для этого понадобится вспахать под пшеницу но меньшей мере триста хольдов. А кто вспашет такую громадину? Крепостных больше нет. Барщина отменена. Да оно и лучше, потому что подневольный труд держится на палочной дисциплине, а наказание розгами не очень-то способствует повышению продуктивности хозяйства. Венгерская нация слишком дорого заплатила за то, чтобы стать на путь прогресса. Страна отстала в своем развитии по меньшей мере на сто лет. Но теперь-то уж пора приниматься за дело! Нам предстоит наверстать упущенное. Надо приобрести лошадей, современные плуги, а то нам даже пахать нечем. Нам не хватает людей, которые бы могли обрабатывать земли. Вот для каких целей надо брать денежную ссуду. Этак, быть может, еще удастся вылезти из долгов, избежать разорения и полного краха. И мы обязаны добиться этого, ведь мы все-таки цвет венгерской нации. Кто отрицает это, тот грешит против истины. Но ныне нам вновь придется это доказать, подтвердить делами. И вести их по-иному, чем до сих пор. С умом, изобретательно, с усердием и рвением!..

Глаза Дежери сияли, щеки горели, пряди черных волос ниспадали на лоб. В эту минуту он был похож на вдохновенного мудреца, который провидит лучезарное будущее. Его мечтательный взгляд был устремлен вдаль и излучал какой-то внутренний свет. Однако это возбуждение длилось недолго. Казалось, Дежери устыдился своей чрезмерной восторженности. Смущенно улыбнувшись, он досадливо махнул рукой.