Колокол по Хэму - [58]

– Для этого кому-нибудь придется пробраться на яхту и посмотреть, что там и как. Но это нужно сделать до того, как полиция обыщет каюту Кохлера или кто-нибудь из обитателей судна унесет книгу.

– Судя по всему, полицейские еще не были на яхте, – заметил Хемингуэй. – И, возможно, они не станут заниматься этим делом.

– Это еще почему?

– Если убийство совершили Бешеный жеребец и его дружки, вряд ли им захочется его расследовать.

– Но они не нашли блокнот, – сказал я, похлопав по карману с блокнотом, который Хемингуэй передал мне по пути в город.

– Ты думаешь, Мальдонадо искал именно его? – спросил Хемингуэй.

– Понятия не имею. – Я вновь перевел взгляд на яхту.

Матросы начали драить палубу. Было поздновато для приборки; на большинстве военных судов она завершается еще до того, как солнце полностью выйдет из-за горизонта. Но это был не военный корабль. А утреннее купание блондинки, вероятно, было самым обычным делом, когда яхта стояла на якоре.

– Пожалуй, нам следует осмотреть рубку и каюту Кохлера, прежде чем там появится полиция. Я сегодня же все подготовлю. Посмотрим, на что способна наша организация. Что делать с книгой, если мы ее найдем? Выкрасть?

– В этом нет нужды, – ответил я. – Прочтите название и фамилию автора. Это наверняка общедоступная книга.

Хемингуэй улыбнулся.

– Если мне удастся забросить своего агента на яхту, не хочешь ли ты оказаться этим агентом? Ты ведь должен владеть таким ремеслом.

Я колебался. Было бы глупо подвергнуть себя опасности ареста, а то и чего-нибудь похуже, ведь сейчас речь шла не о пиротехнической атаке на соседскую ферму. Каковы бы ни были цели плавания „Южного креста“, экипаж яхты выглядел весьма внушительно, в действиях его членов чувствовалась военная жилка. Я очень хорошо представлял себе, какое выражение появится на лице Гувера, если кубинское отделение ФБР сообщит ему о том, что одного из агентов ОРС требуется выручить из гаванской тюрьмы… либо бедолагу выловили в порту после того, как крабы полакомились его глазами и мягкими частями тела.

Тем не менее Хемингуэй предлагал типичное следственное мероприятие с применением противозаконных средств, и, кроме меня, в разношерстной контрразведывательной группе Хемингуэя наверняка не было ни одного человека, годного для такой работы.

– Хорошо, – сказал я. – Я согласен, но только если вы предложите разумный план проникновения на борт яхты и ухода оттуда целым и невредимым.

Хемингуэй положил бинокль на заднее сиденье „Линкольна“ и сел за руль. Я обошел автомобиль и занял пассажирское кресло. После восхода прошло уже почти полчаса, и в салоне огромной машины было жарко.

– Я посвящу тебя в свой план за завтраком в „Перла де Сан-Франциско“, кафе Кайзера Гиллермо, – пообещал Хемингуэй. – Когда мы вернемся в финку, я раздам своим людям задания. Потом мы подыщем для Дикарки безопасное жилье, где за ней можно будет присматривать. А вечером, когда стемнеет, мы отправимся взглянуть, какие книги любил читать герр Кохлер.

Как только мы въехали в Старую Гавану, залитую ярким утренним солнцем и источавшую вонь вчерашнего мусора, Хемингуэй затянул песню, которой его обучил старый друг, священник по имени дон Андрее. Он сказал, что посвящает эту песню „Южному кресту“ и всем, кто находится на его борту:

„Мне не нравится место, где ты живешь,

И мне не нравишься ты,

И мне не нравится

Твоя мать-шлюха“.

Второй куплет в точности повторял первый, только по-английски:

„No me gusta tu barrio

No me gusta tu,

No me gusta

Tu puta madre“.

Глава 11

Я думал, что не успею встретиться с Дельгадо, однако, выполняя поручения Хемингуэя, оказался тем вечером в Гаване и смог выкроить двадцать минут. За эти минуты я узнал чертовски много.

Когда мы после плотного завтрака в кафе Кайзера Гиллермо вернулись в поместье, Мария сидела у бассейна в шортах и короткой майке, которые, судя по всему, ей одолжила Геллхорн, и читала „Лайф“, жуя резинку.

Марта перехватила нас у задней двери главного дома и негромко спросила:

– Сеньора Ночная бабочка надолго останется у нас, Эрнесто?

Хемингуэй заулыбался.

– Пожалуй, мы поселим ее во втором флигеле, – сказал он, махая Марии рукой поверх плеча жены.

– В каком втором флигеле? – спросила Марта.

– „Ла Вихия – Первый сорт“, – ответил Хемингуэй и, посмотрев на меня, добавил:

– Может быть, герр Лукас и сам станет наведываться туда от случая к случаю.

Это был маленький молокозавод, стоявший напротив финки Хемингуэя по ту сторону дороги. Прежде чем привести туда Марию, писатель показал его мне. Он сказал, что, когда переезжал сюда, этот завод еще работал и выпускал молоко в высоких бутылках с этикеткой „Ла Вихия – Первый сорт“.

Год назад прежний владелец по имени Джулиан Родригес закрыл завод и продал его Хемингуэю. Хемингуэй и не думал использовать его по назначению – просто ему понравилась мысль завладеть всем, что находится на холме, кроме усадьбы Франка Стейнхарта, которую он твердо намеревался спалить в одном из своих ночных ракетных рейдов.

– К тому же, – негромко добавил Хемингуэй по-испански, – у нас с Герардо Дуэнасом по ту сторону поля „gallera“, и лишние соседи нам ни к чему.