Колодец Времени - книга поэм - [19]

Стрелы всё гуще врагов, их наскоки всё чаще и злее,

Вот уж нукёры у ставки Бату пали все, долгу внемля,

Вот и он сам иссечён, обезглавлен, и без мавзолея...

"Нет, не бывать! - даже крикнул средь ночи Батый, просыпаясь, -

Пусть будут по одному эти наши враги перебиты!"

Жутко все пять половчанок-наложниц его испугались,

Спешно прикрыв наготу, поспешили скорей из кибитки.

Сонный пришёл Субедей, будто дед разворчавшись на внука.

"Надо бераты писать, деньги слать, больше льстивейших знаков, -

Хан бахатуру сказал, - был пророческий сон, словно мука!

Нужно расстроить союзы Руси и Булгар и кипчаков!"

"Бредишь, Бату, - Субедей хмуро гаркнул и сел рядом грузно, -

Завтра Урал станут волнами переходить повсеместно

Сто тысяч воинов наших и сто тысяч наших союзных.

Их же союза и не было! Ты перепил, если честно!"

Правда, в тот год князь Владимиро-Суздальский был на подъёме,

Брат его только что сел княжить в Киеве, граде великом.

В Новгороде княжил сильный племянник, но не паремьёю.

Силы большие собрать бы смогли с этих мест перед лихом.

Князь Новгородский карел занимался крещением бойко,

Несколько опередив в этом шведов, и был в том удачен,

Был то за них, то за храбрых жемайтов, сражался пристойко,

Папой Григорием был крестоносный поход к ним назначен.

Сам князь Владимиро-Суздальский с эрзей боролся проклятой

За Обран ош - Нижний Новгород, что захватил годом раньше

За Украиной Залесской марийцев крестил раз в десятый,

А на буртасов рязанцев он слал на Воронеж и дальше...

После молитвы, к полудню, Урал перешли все отряды -

Начался славный поход на Булгарию всех чингизидов.

С ними монголы и половцы их, и казахи все кряду,

Следом обозы припасов, осадных машин разных видов.

Кто бы тогда описал, как земля загудела ужасно,

Пыль поднялась до небес и река потекла конной рати?

Кто бы сказал, чем закончится эта война громогласно,

В мире божественных дел, для кого и чего это ради?

Левым крылом шёл Бури двадцать тысяч монголов имея,

Справа был Орду-Ичен, также с ним два отборных тумена,

Первым царевич Шибан шёл, туменом бытыров владея,

С главными силами шел Бату-хан, на коне неизменно.

Так же, как раньше в других временах и походах военных,

Всюду разъезды разъехались их широко, как облава.

Дела им не было до грабежей, до еды и до пленных,

Дело их было разведать, где главное воинство встало.

Всюду гонцы от отрядов носились сайгаков скорее,

Шли будто порознь все, только как пальцы руки собирались.

Как раньше в Индии, Цзинь и Си Ся, Бирме или Корее,

В бой не вступая по мелочи, в сердце страны прорывались.

Вскоре Шибан встретил главное войско булгарское в поле.

Вдоль быстрой Шешмы собоались сто тысяч, и пеших, и конных:

И ополченцев, рабов, но пришедших по собственной воле,

Метких улан, и в броне бахадиров, в боях искушённых.

Соединилось всё войско монголов в том месте, как пальцы.

В ставку царевичей холм обратили и стали ждать знака.

Сам Бату-хан стал молится Сульдэ, плакать с видом страдальца,

"Ясу" к груди прижимая, Чингиза в ночи вызывая из мрака.

Все мусульмане молились с ним вместе, как он попросил их,

И степняки-ариане молились Христу о скорейшей победе.

Несколько пленных убили шаманы, красивых и сильных,

К пикам знамён на холме принеся кровь и плоть страшной снеди.

Вечером поздним, когда солнце село, забрав блики света,

Стал Бату-хан с Бурундаем тумены вести через реку,

Что удалось без помех от булгар, не поверивших в это,

И посвятивших себя буйной трапезе или ночлегу.

Утром же, хан всех булгар быстро войско стал строить.

Тут же монголы рванулись вперёд, стрел в них выпустив тучи.

Сразу царевич Шейбан начал справа булгар беспокоить,

В тыл заходя к ним с туменом бесстрашных батыров могучих.

Сзади булгар вал насыпан был ими весьма протяжённый,

Чтобы свои города ограждать от внезапных вторжений.

Люд подневольный тот вал защищал, плохо вооружённый,

Не подходящий для главных в войне и кровавых сражений.

Сотни Шейбана прошли через них как таран прямо к центру,

Сзади, у ставки напав на охрану булгарского хана.

Храбро сражались булгары, платя непомерную цену,

Падая словно трава под косой бездыханно!

Грохот и звон от оружия, ржание, дикие крики,

Гул от копыт, пыль как дым, освещённая косо лучами...

Легкие силы Бату отошли, нанеся вред великий,

Между рядов богатуров в тяжёлой броне и с мечами.

Поднял тут флаг на холме Субедей, всем сигналы давая.

Справа пошли, обходить строй булгарский, казахи, башкиры...

Главные силы повёл Бурандай прямо в центр, поспешая -

Страшный копейный удар нанесли здесь монголы-батыры!

Может быть где-то в монгольской земле есть какая-то сила?

Может и впрямь мог там бог синеглазый спускаться?

Как объяснить, что их, словно бессмертных, над полем носило,

И даже мёртвый монгол продолжал, как казалось, сражаться?

Всё же есть храбрым предел, и они могут духом поникнуть,

Сколь не могучи и опытны, сколь ни молись, не лавируй!

Смог Бурундай к ставке ханской с отрядом нукёров проникнуть,

И подрубить там шатёр и знамёна огромной секирой.

Из окружения в ставке с трудом хан булгар вышел с боем,

И ускакал от смертельной опасности, еле отбившись.

Вслед бахадирам помчались охотники с радостным воем,

Тут-же расстроилось войско булгар, от потери смутившись.