Колодец странствий - [7]

Перочинный нож, выбитый из руки Грэга, не упал на землю. Он остался висеть в воздухе. Подобно жалу скорпиона, его лезвие смотрело в сторону Бобби. Нож покачивался, но не падал, словно подвешенный на ниточке.

Малкольм взмахнул рукой, и нож пулей устремился в сторону Бобби.

— А-а-а-а! — завопил испуганный хулиган.

Нож врезался в асфальт между его ног. Лезвие вошло в дорожное покрытие по самую рукоятку. Рукоять разлетелась вдребезги. Из асфальта торчал маленький кусочек клинка. Бобби дрожал и часто тряс головой. Руками он ощупывал мокрую ширинку брюк.

— М-м-м-м-а-а-а-м-м-м-а-а, — скулил он.

Губы его дрожали. По подбородку текла слюна.

— Если еще, хоть раз… — прорычал Малкольм.

Воздух вокруг него вибрировал.

Голос сестры, откуда-то издалека, помог ему успокоиться. Малкольм опустил руки и посмотрел на Джиллиан. Она смотрела на брата с удивлением, без тени страха. Малкольм помог ей встать. Они обошли мусорный контейнер, подняли сумки и, не оглядываясь, пошли домой. Только у самого дома Малкольм посмотрел в сторону магазинчика мистера Смайла над которым, словно смерч, кружила стая черных птиц. Вдруг несколько из них спикировали вниз. Из подворотни между магазином и складом выбежал орущий Бобби. Птицы летели за ним по пятам.

На другой день, известная троица Найджел, Бобби и Грэг в школе не появилась. Три дня спустя, в вечерних новостях по местному радиоканалу, передали информацию о пропаже трех подростков десяти — одиннадцати лет. На общем собрании школы, директор предупредил учеников и посоветовал быть крайне осторожными.

Только спустя неделю Малкольм и Джиллиан рассказали отцу, что произошло недалеко от их дома. Малкольм клялся отцу, что не знает, почему обычный нож, вел себя так странно, и что произошло потом. После разговора с детьми, Джеймс зашел в кабинет и достал дневник, в который уже давно ничего не записывал.

* * *

Через неделю, когда жена и дочь уехали в Брайтон на выходные за покупками, Джеймс, достал свой дневник и позвал сына. Небольшой кабинет отца нравился Малкольму. В нем царили порядок и уют. Слева от двери кабинета располагался письменный стол, на нем стоял компьютер и лежала пара книг. У стола стояло кожаное кресло на колесиках с высокой спинкой и мягкими подлокотниками. Справа от двери кабинета стоял журнальный столик. Около него стояла пара кресел. В центре стола лежал круглый разнос, на котором стоял графин с жидкостью цвета крепко заваренного чая и два перевернутых стакана. Вдоль стен кабинета шли книжные полки. Единственное широкое окно давало достаточно света. Даже в пасмурный день через него в комнату попадало столько света, что отпадала нужда во включении настольной лампы во время чтения. Аромат старой кожи, книг и чего-то еще всегда витал в этом кабинете.

— Присаживайся.

Мужчина указал сыну на кресло.

— Думаю это тебе пить еще рано.

Малкольм улыбнулся. На столе появился графин с апельсиновым соком и белая салфетка. На салфетку легли два скальпеля в пластиковой упаковке, ватные шарики, перекись водорода, маленькое блюдце и секундомер.

Малкольм с интересом и тревогой наблюдал за приготовлениями отца. Особенно его озадачили новенькие скальпели. Мальчик решил, что отец все расскажет и покажет сам. Он перевернул один из стаканов и налил себе сок.

— Тебе налить? — спросил Малкольм.

— Не откажусь, — ответил Джеймс с улыбкой.

Он отошел к окну, собираясь с мыслями. Малкольм отпил сок и поставил стакан. Мужчина молча смотрел в окно.

— Папа, — сказал Малкольм. — Ты меня пугаешь.

— Извини, сын.

Джеймс сел на второе кресло возле журнального столика, отхлебнул сок и шумно его проглотил.

— Я не знаю с чего начать, поэтому начну с вопроса, — сказал он. — Малкольм, ты мне доверяешь?

Джеймс сделал ударение на слове «доверяешь». Малкольм удивленно смотрел на отца. Он никогда не задумывался, над этим вопросом раньше. Он не отрывал взгляд от отца и медленно качал головой.

— Да, — сказал Малкольм, растягивая слова. — Папа.

— Тогда лучше один раз показать, чем сто раз рассказывать.

Джеймс взял один скальпель и вскрыл упаковку. Он пропитал ватный шарик перекисью водорода и протер им большой палец своей левой руки. Затем он положил шарик на салфетку и взял скальпель. На долю секунды острие коснулось пальца. Малкольм вздрогнул от неожиданности. На подушечке пальца выступила кровь и медленно потекла на ладонь. Джеймс запустил секундомер.

Недоумение на лице мальчика росло. Он задавал себе простой вопрос, зачем отец это делает. Малкольм предполагал, что с ним снова будут разговаривать о случае возле магазина. Он смотрел, как завороженный, на палец отца. Кровь перестала течь. Она стала темнеть, засыхая на вытянутом пальце.

Джеймс выключил секундомер и повернул его к сыну. Мальчик недоуменно смотрел на циферблат. Цифры замерли на отметке сто сорок восемь секунд. Мужчина взял вату и осторожно протер руку и палец. Он старался не касаться пореза.

— Как часто ты резал пальцы, Малкольм?

Мальчик посмотрел на свои руки. Он помнил, что когда они с отцом строили бумажные модели самолетов и кораблей, точно резал пальцы.

— Не помню, папа, — ответил он честно. — Часто.