Колодец - [50]
Впрочем, Лоу не стал бы отрицать, что все случившееся с ними было чрезвычайно интересным. Жаль только, что у астронавтов не было никакой возможности взять в свои руки контроль над происходящим. Он чувствовал себя пятилетним мальчишкой, знающим, как завести отцовский автомобиль, но не имеющим ни малейшего представления о том, как им управлять. Конечно, они повели себя как несмышленые детишки, включили стартер на корабле-астероиде, дали полный газ, но не узнали заранее, куда ведет дорога и как нажать на тормоза и развернуться в обратную сторону. Вот и очутились здесь… На свою голову. А поблизости вряд ли отыщется автошкола, в которой их смогут научить простейшим приемам управления.
Для существ, населяющих другой уровень Вселенной, чьи пространственно-временные координаты нельзя описать, прибегая к земным понятиям и терминам, теплый морской бриз и прочие климатические особенности затерявшегося в море архипелага были практически недоступны. Конечно, они имели возможность услаждать свои органы чувств другими ощущениями, не имеющими никаких аналогов в данной реальности. Пространство и время в их мире слились воедино, образовав многомерный континуум, недоступный для понимания и описания средствами вульгарной математики.
В недоступном, непостижимо едином на всех своих уровнях мире жили высокоразумные существа. Они скользили по турбулентным завихрениям деформированной реальности, как сумасшедшие фанатики серфинга, с поразительной легкостью перескакивающие с одного гребня волны на другой. Такое передвижение давалось им без усилий. Осуществлялось оно с помощью мысленного излучения, создающего единое информационное поле. Мир, в котором все были связаны между собой… И все-таки, находясь в неразрывном единстве со всем сущим, каждое мыслящее существо здесь сохраняло свою индивидуальность и могло заниматься чем угодно, вступая в общение с собратьями только при необходимости.
Несмотря на призрачную природу, эти существа имели четкое представление о реальном пространстве-времени и даже могли наблюдать за происходящими в них событиями. Конечно, для них бытие грубой материи было чем-то вроде немого фильма, проецируемого на экран, отделенный от зрителей толстым стеклом. Большую часть своего существования они туда даже не заглядывали. Слишком уж болезненными были порождаемые прекрасным зрелищем воспоминания. Уж лучше было забыть, что где-то кружится в воздухе слетевший с дерева лист, а рядом в речке плещет хвостом большая рыба, поднимая фонтан сверкающих брызг. Зачем мучительно сожалеть о безвозвратно утерянном?
В том мире, в котором они жили, они были всемогущи. Но они не были счастливы.
— Я вижу новичков, — сообщило собратьям существо, оказавшееся свидетелем не совсем обычного явления. Внешне это явление представляло собой крошечный вихрь на границе пространства и времени. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в реальной реальности присутствуют три разумных особи. Их появление представляло определенный интерес, но надежды ни в ком не вызывало.
— Опять?! — Ответ исходил не от отдельного существа, а от лишенного личностных признаков хора. Этот хор состоял из великого множества индивидуальностей. Их отделяли друг от друга огромные расстояния, но колебания субатомного эфира донесли общую мысль мгновенно и четко.
— Похоже. — Не имеющий глаз первооткрыватель с любопытством следил, как двуногие создания растерянно и неуверенно перемещаются вдоль жестких силовых рамок размытого потока — размытым потоком представлялись отсюда реальные пространство и время. — Смотри! Они отличны от других! От тех, что раньше мир наш посетили!
— Те тоже отличались от других, — откликнулся беззвучною мыслью другой голос. В нем сквозила та же безнадежная обреченность, которая была неотъемлема для всех обитателей надреального мира. — С пришельцами всегда одно и то же. И этих тот же самый ждет конец. Пытались выжить многие — а толку?
С последним утверждением согласились все присутствующие. Нельзя сказать, что согласие в чем-нибудь выражалось — оно просто возникало из ничего, а возникнув, сразу же стало известно всем, кто проявлял к происходящему хоть какой-то интерес. Любопытствующих было совсем немного: долгие века бессмысленного существования погасили последние проблески любознательности у подавляющего большинства бестелесных существ, оставив взамен непреходящую скуку.
В общении между собой бестелесные существа чаще всего пользовались мысленными образами, форма и стиль которых характеризовали индивидуальность каждого полнее и нагляднее, чем любое имя. Излучаемые ими образы были, собственно, живыми картинами, законченными и совершенными. Общение в этом странном мире было возведено в ранг искусства, а само искусство превратилось всего лишь в один из методов общения. Собственно, других способов самовыражения для них не существовало, и поэтому они лелеяли этот дар, оттачивали его и постоянно совершенствовали. Все прочие формы искусства, к их величайшему сожалению, были для них недоступны.
